Мифы Чернобыля

Реплика (физик, 45 лет):

— Рискну не согласиться. Если говорить о России и Украине, то лет, конечно, прошло немного, но ведь мы живем не в ньютоновском времени, а в пригожинском. Первое определяется числом колебаний маятника, второе же — количеством изменений в системе. В логике Пригожина Чернобыль был очень давно, с тех пор прошли две эпохи. Уже можно оглянуться назад и дать оценку. Уже можно выстраивать и оптимизировать систему культурных кодов — я имею в виду и знаки, и символы, и смыслы.

Реплика (студентка, 18 лет):

— Я сейчас вам стихи прочту. По-моему, они подходят к теме. А если нет — извините. Молодежь тоже думает о всяких вариантах Будущего…

Все дороги ведут в Технополис,
И осколки стекла откололись
От моих отражений в тумане,
Там, где сущности стали обманом…
Я слагаю из них слово "вечность",
В бесконечности бродит конечность,
Нет ни льда, ни стекла и ни пепла,
Не вернусь, и останусь проектна…
Лед холодный, слова бесполезные,
И значения нам неизвестные…
Есть идеи, но где же познание?
Есть реальность, но нет нереального…
Мона Лиза ушла из картины,
И в развалинах "тонкого мира",
Убивая идеи и смыслы,
Ослепляет осколками истин…
Отделилась душа от сознанья,
Время есть — нет предела скитаньям.
Мы привыкли считать объективным,
Что в чужих воплотилось картинах,
Но идея осталась простою:
Из песка мир ребенком построен…
В Технополис ведут все дороги,
От ролей разбегаются Боги,
И в аду больше нечего делать.
Даже Кай там остался без Герды,
Мефистофель, играющий в театре —
Лишь бессмысленной лжи отпечатки.
Я вплетаю в вас тонкие нити,
Я останусь за гранью событий,
Я вернусь, растеряв свою душу,
В море место назначено суше.
Где-то мир был построен из пепла,
Героиня взяла и ослепла,
Там, куда приведут все дороги,
Оставляя слова на пороге…
Журавлей породила бумага,
Мне осталось чуть меньше полшага,
Мне осталось чуть меньше полмысли,
Образуются в воздухе числа,
Превращаются Знаки в печати,
Сохранив свою сущность отчасти.
Ну а мы больше ими не станем,
Воплощается наше сознанье…
Я воткну в себя тонкие иглы,
Чтобы кровь на морозе погибла
В Слове "вечность", и я замерзаю
В бесконечность открыты ворота…

Реплика:

— Чьи это стихи?

Студентка, 18 лет:

— Мои. Называются "Технополис". Мы отыгрывали вариант некой цивилизации, где роль информконструктов велика. Вот и навеяло…

Реплика:

— Вот уж навеяло. Аж дрожь берет.

Реплика (эксперт по логистике, 34 года):

— Хорошие стихи. А я предлагаю вам вернутся в 1986 год. Мироощущение индустриального человека было тогда неотъемлемо связано с грядущей ядерной катастрофой… Детям снились страшные сны на эту тему. Мир судачил о "ядерной зиме". Строились или проектировались, или "фантазировались" бункера. И про "у нас", и про "на Западе". Несколько раз мир едва не сорвался в пропасть обмена ударами. Карибский кризис помнили не только Принимающие решения. Казалось, до кнопки дотянуться легко. Система "Цивилизация" держалась на честном слове и на гомеостатическом законе: "Я не хочу умирать, это как-то несистемно, у меня программа другая: питаться и сохраняться".

Реплика:

— Говорят, чего боишься, то и случится!

Реплика:

— Искупление вышло слабенькое… Но Противостояние ядерных держав куда-то делось…

Реплика:

— Вот! Вот! Эта то самое, господин Председатель!

Смех в зале.

На открытых семинарах царит команда "вольно", запрещается только тянуть одеяло на себя, то есть оказываться из рамки "чувствительного потребителя и носителя личных интересов". Эти как-то уходят сами… Они не понимают зачем упаковывать знания и рефлектировать опыт.

Ведущий (психолог, 44 года):

— Действительно массовый психоз насчет ядерной войны после 1986-го кончился… Его перечеркнул Чернобыль. Вместо глобальной ядерной катастрофы, правда, случилось авария и тут же была введена в ранг мировой трагедии. Но все ждали-то именно великую беду — войну между Империями… Остались, конечно, в головах писателей "постиндустриальные фокусы о том, как какой-то там капитан запустит что-то от личного произвола", но это уже не трогало…