Среди потомков Чжуань-сюя был один очень известный - Пэн-цзу, праправнук Чжуань-сюя. Его отец Лу-чжун женился на дочери Гуй Фан-ши по имени Нюй-гуй. Она была беременна три года и никак не могла разродиться. Ей пришлось сделать ножом надрез под левой подмышкой. Так родились три сына, а когда вскрыли с правой стороны,- появились ещё трое, и Пэн-цзу был одним из этих детей.
Одно из преданий гласит, что некий человек по фамилии Цзянь и по имени Кэн прожил более восьмисот лет со времени Яо и Шуня вплоть до первых лет династии Чжоу. Перед смертью он ещё сетовал на то, что жизнь его была слишком коротка. Почему он прожил так долго? Несомненно, он был потомком небесного императора. Однако не все его потомки были столь долговечны. Вероятно, были и другие причины его долголетия.
Рассказывают, что к концу династии Инь Пэн-цзу уже было семьсот шестьдесят семь лет, но он не выглядел старым и немощным. Иньский князь, завидуя долголетию Пэн-цэу, послал деву узнать у него секрет. Пэн-цзу сказал:
- Способ продления жизни, конечно, есть. Однако мои познания в этом очень слабы, и я не могу раскрыть секрета долголетия. Что же касается меня самого, то, когда я ещё не появился на свет, мой отец умер и мать кормила меня до трёх лет, а затем тоже умерла, и я остался сиротой. Когда вспыхнул мятеж цюаньжунов, я отправился в Западный край и провёл там более ста лет. С молодых лет по сей день у меня умерло сорок девять жён, погибло пятьдесят четыре сына. В моей жизни было немало горя, которое сильно повлияло на мой дух. Если к этому прибавить, что и в детстве я был слаб здоровьем, да и питался не очень хорошо,- посмотрите, какой я худой, пожалуй, скоро уже покину этот мир,- что уж тут говорить о долголетии!
Пэн-цзу печально вздохнул и тотчас исчез. Прошло ещё семьдесят с лишним лет, и, говорят, кто-то видел этого «собравшегося умирать» Пэн-цзу на западной границе страны зыбучих песков медленно ехавшим на верблюде. Пэн-цзу не захотел выдать секрета своего долголетия, и люди строили всевозможные догадки. Некоторые считали, что он принимал лекарство из гриба коричного дерева; другие видели секрет его долголетия в умении глубоко дышать. Однако это не так. Просто он умел готовить прекрасный фазаний суп. Этот суп он преподнёс небесному императору, которому тот показался очень вкусным. Он был очень доволен и пожаловал Пэн-цзу восемьсот лет жизни. Однако честолюбивый Пэн-цзу перед смертью испытывал необычайное сожаление, считая, что он не пожил вдоволь и что его жизнь оборвалась в самом расцвете сил.
Лао-тун и Тай-цзы Чан-цинь, потомки Чжуань-сюя, также получили известность. Лао-тун был сыном Чжуань-сюя. Его голос напоминал мелодичное звучание каменного гонга и колокола. Тай-цзы Чан-цинь был внуком Лао-туна, который поселился за Северо-Западным морем на горе Яошань и начал сочинять прекрасные песни.
Они, несомненно, унаследовали талант от самого Чжуань-сюя, любившего музыку. Чжуань-сюй не был совершенным владыкой, однако, как любитель музыки, он обладал высокими достоинствами и был редким её ценителем.
Ещё в юности он поселился за морем на востоке и там на него произвели впечатление прекрасные песни многоголосого хора птиц. Впоследствии его дядя Шао-хао специально подарил ему для развлечения цитру цинь и гусли сэ, и он ещё больше полюбил музыку. После того как он стал верховным владыкой, он очень любил слушать чёткие и звонкие звуки ветра, напоминавшие музыкальную мелодию. Он приказал дракону, летающему в небе, создать музыкальные мелодии, подражая музыке ветров восьми сторон, под названием «Песни почитания облаков». Чтобы порадовать своего прадеда Хуан-ди, ушедшего на покой, он преподнес ему эти песни.
Усердствуя в создании песни, он назначил дракона-свинью каймана музыкальным наставником. По виду это был крокодил с короткой пастью, длиной около двух чжанов, у него было четыре ноги; спина и хвост его были покрыты твёрдой и толстой чешуей, нравом он был ленив, любил поспать, он обычно отдыхал, закрыв глаза. Если же кто-либо задевал его, то он не очень-то церемонился. Хотя он был полным профаном в музыке, тем не менее, получив приказ верховного владыки, он ловко перевернул своё огромное неуклюжее тело, распластавшись, лёг позади дворца и стал бить хвостом по своему белому и блестящему выпуклому животу: «Дун-дун, дун-дун!» Звуки были так прекрасны, что Чжуань-сюй, слушая их, был чрезвычайно доволен. Слава о животном быстро распространилась среди людей, однако были оценены не его способности к музыке. Все люди узнали, что кожа его обладает музыкальными свойствами, и поэтому, к сожалению, род его и потомки попали в большую беду: люди ловили их и снимали с них шкуру, чтобы натянуть на барабан. Чёткие и громкие звуки этих барабанов удивительно возбуждающе действовали на людей, и будь то на войне, или во время жертвоприношений, или во время веселья, люди никогда не расставались с барабанами. А этих свиней-драконов день ото дня становилось всё меньше и меньше.