Десять сотен лет провел Кача в услужении у наставника асуров, и вот наконец настал день, когда пора было сыну Брихаспати возвращаться в обитель богов. Но Деваяни, полюбив его, не хотела с ним расставаться. И когда Кача с позволения учителя стал готовиться в дальний путь, Деваяни ему сказала: «О сын Брихаспати, я люблю и почитаю тебя, и эта моя великая любовь уже дважды спасла тебя от смерти. Ради меня, ради моей любви к тебе отец мой открыл тебе тайну оживления умерших. Неужели ты отвергнешь мою любовь, мою преданность и дружбу?» Но благочестивый Кача отказал Деваяни, предлагавшей ему себя в жены. Он сказал ей: «Ты понуждаешь меня к недозволенному, о дева с чудными бровями! Ты мне милее и дороже учителя, но ведь я побывал в утробе твоего родителя, о луноликая! Разве могу я теперь стать твоим мужем? Я могу быть тебе только братом, ты мне с той поры сестра по закону. О прекрасная, я прожил здесь счастливо долгие годы, и в сердце моем нет недовольства. Я прошу тебя, о Деваяни, позволь мне следовать моему долгу и пожелай мне благополучия в пути». Но прекрасная Деваяни не хотела покориться предначертаниям закона. Оскорбленная отказом Качи, она сказала: «Ты отверг меня в угоду закону, но за это я предрекаю тебе: великое искусство моего отца не принесет тебе блага». Сын Брихаспати остался непреклонен, выслушав эти слова. Он смиренно ответил Деваяни: «Пусть не принесет мне плода эта великая наука, но она поможет тем, кому я передам мое знание». И, поклонившись Деваяни, он отправился в далекий путь к обители богов.
Исполненные радости, встретили сына Брихаспати боги. «Ты совершил великий подвиг, — сказали они ему, — и за это отныне ты будешь иметь свою долю в жертвоприношениях, о Кача!»
В скором времени Кача обучил богов искусству оживления [62] умерших. Тогда небожители стали готовиться к новой битве с асурами. «Веди нас в бой, — сказали они Индре. — Настало время показать асурам нашу силу. Уничтожим наших врагов, о владыка!» И боги выступили в поход против асуров; Индра стал во главе небесной рати.
На пути к полю битвы Индра увидел девушек, купавшихся в лесном озере. Вмиг, обернувшись ветром, царь богов поменял местами девичьи платья и вернулся к своему войску. А девушки, выйдя из воды на берег, взяли не свои одежды. Шармиштха, дочь владыки асуров Вришапарвана, взяла по ошибке платье Деваяни, и между прекрасными девами разгорелся недобрый спор. «Как смела ты взять мое платье? — сказала Деваяни Шармиштхе. — Я — дочь наставника, и ты должна оказывать мне уважение. Не то не будет тебе ни удачи, ни блага». Гордая Шармиштха не снесла упрека и в гневе сказала Деваяни: «Ты, нищенка, неровня мне, и не тебе соперничать с дочерью владыки асуров. Твой отец прославляет моего отца и смиренно принимает дары от него. Когда мой отец возлежит на своем ложе, твой стоит у него в ногах. Ты — дочь просящего, берущего и восхваляющего, я же — дочь прославляемого, дающего, но не принимающего». И, не отдав Деваяни ее платья, царевна столкнула дочь Ушанаса в колодец, а сама ушла домой.
В то время царь Яяти, сын Нахуши, охотился в близлежащем лесу. И сам он, и его свита, и его кони утомились и изнемогали от жажды. Случилось так, что царь Яяти со своею свитой приблизился к тому колодцу, в который Шармиштха столкнула Деваяни. Царь заглянул в колодец и увидел, что он давно высох, а на дне его лежит девушка неземной красоты. Изумленный Яяти ласково спросил ее: «Кто ты, прекрасная дева? Отчего ты лежишь в колодце и как ты попала в него? Почему ты так тяжко вздыхаешь и стонешь? Расскажи мне обо всем, что с тобою случилось». Деваяни отвечала ему: «Я — дочь Ушанаса, наставника асуров, того, кто воскрешает погибших в битвах с богами сыновей Дити и Дану. Отец мой не знает о том, что со мною случилось. Вот тебе моя правая рука, царь, возьми ее и вытащи меня из колодца».
И Яяти вытащил Деваяни за руку из колодца, простился с нею и вернулся в свой город. А негодующая на Шармиштху дочь Ушанаса, не желая входить в столицу Вришапарвана, послала к отцу свою служанку и велела ей рассказать ему о том, что произошло у лесного озера. Служанка разыскала во дворце [63] Вришапарвана отца Деваяни и сказала ему: «Царевна Шармиштха столкнула твою дочь в колодец у лесного озера». Охваченный гневом и скорбью Ушанас побежал в лес и нашел свою дочь у колодца живой и невредимой. Он обнял ее и сказал: «Все несчастья в этом мире происходят с нами по нашей собственной вине. Не совершила ли ты, о дочь моя, какого-либо дурного поступка, за который тебе пришлось расплачиваться такой ценою?»
Тогда Деваяни рассказала отцу о том, как тяжко оскорбила ее Шармиштха, назвавшая ее нищенкой и дочерью просящего, и как унизила она самого Ушанаса, и как сбросила ее, невиновную, в заросший травой колодец. Выслушав Деваяни, Ушанас не промолвил ни слова, но взял ее за руку и направился с нею во дворец царя асуров. Вступив во дворец, Ушанас приблизился к восседавшему на троне Вришапарвану, брату Хираньякашипу, и сказал: «О царь, совершенное беззаконие тем отличается от плодородной земли, что приносит плоды не сразу. Но оно принесет их, и если не ты сам, то дети твои или внуки пожнут эти плоды несомненно, знай это! И так как ты дважды покушался на жизнь ученика моего, сына Брихаспати, а дочь твоя Шармиштха пыталась погубить мою дочь, я навсегда покидаю твои владения, государь, вместе со всеми моими родными и домочадцами». Царь асуров ответил ему: «Ты несправедлив ко мне, о Ушанас! О наставник, я всегда был к тебе почтителен и никогда перед тобой не кривил душою. Будь же милостив ко мне. Если ты нас покинешь, всех нас ждет неминуемая гибель. Нам останется искать спасения от грозных врагов наших только на дне морском!» Но Ушанас был непреклонен. «Бегите куда хотите, о асуры, — сказал он. — Опускайтесь на дно морское или скрывайтесь в подземном мире, но я не в силах терпеть обиды, чинимые моей дочери, ибо она любима мною и в ней одной моя жизнь. Пусть асуры склонятся перед нею и просят ее прощения. И если я ваш наставник, если я здесь владыка, дарующий вам жизнь и спасение, пусть будет удовлетворена дочь моя Деваяни!»