Не замечая Лугальбанду, птица поднималась ввысь, удаляясь от гигантского дерева, высившегося среди голых скал, подобно покрытому шерстью великану. Его могучая тень, словно покрывалом, окутывала далекие горы. И понял Лугальбанда, что в ветвях его гнездо Анзуд.
И, словно молния, осенила его мысль, что может помочь ему только Анзуд. И двинулся он к дереву, откуда вылетела птица, чтобы посмотреть, нет ли в гнезде птенца, забота о котором - путь к сердцу Анзуд.
По дороге к дереву Лугальбанде попалась можжевеловая роща. Зная, что можжевельник угоден богам, юноша сорвал несколько веток и сунул их себе в заплечный мешок.
Достигнув гигантского дерева, Лугальбанда остановился в нерешительности. Впервые в жизни юноша испытывал страх. Ведь ни один из смертных не бывал во владениях Анзуд, не видел её гнезда, в котором она вскармливает божественного птенца. Кто знает, как отнесется Анзуд к непрошеному гостю?
По мере того как Лугальбанда поднимался вверх, цепляясь за ветви, писк детеныша Анзуд становился громче и громче. Лугальбанда достал из мешка несколько кусков жира и заглянул через край гнезда. Птенец, ещё слепой, разевал клюв и пищал, что было сил.
Обрадовавшись, что может оказать услугу, Лугальбанда начал кормить голодного птенца. Кусок за куском вкладывал он в его клюв овечий жир, вливал душистый мед и прочие яства. Насытив орленка, перед ним разложил Лугальбанда все, что осталось, а затем глаза ему сурьмою подкрасил [3], голову ароматным можжевельником украсил и, сделав из веток венец Шугур [4], положил его на голову орленку.
В это время послышался шум крыльев, и Лугальбанда поспешил покинуть гнездо и спрятался в ветвях.
Приблизились к дереву могучие птицы, но писка птенца, которому несли двух огромных быков, не услышали. Стали звать его, но не отозвался он.
- Кто птенца нашего похитил?! - застонал орел-отец.
И пронзил небо крик матери-орлицы, в ужас повергнув в горах ануннаков. В страхе опустились в гнездо птицы, самого худшего ожидая. А оно - словно жилище богов, сияет, в нем сидит птенец, довольный и сытый.
И воскликнула радостно мать-орлица:
- Появись, кто б ты ни был, бог или смертный, чтобы мне наградить тебя достойно.
Лугальбанда вышел из своего укрытия и низко поклонился Анзуд.
Птица предложила юноше богатство.
- Не надо мне богатства, - отвечал Лугальбанда. - Много серебра в Аратте, и я его добуду.
- Возьми тогда славу! - сказала птица.
- Славу я сам добуду, - Лугальбанда ответил с поклоном.
И предложила Анзуд:
- От врагов тебя защищу я. Словно Нанна, твой лук засияет, заблестят твои стрелы лучами Уту. Словно змеи, на врага устремившись, поразят его грозные стрелы, в них вложу я свои заклинанья, что тебе подарю, если хочешь. И ещё тебе сеть подарю я, что врагов на поле всех вместе накроет, словно Уту луч и словно вихрь могучий.
- Благодарю тебя, Анзуд, - почтительно ответил Лугальбанда. - Но я великих твоих даров недостоин. А победу своим мечом я добуду.
И тогда спросила птица:
- Так открой же мне, Лугальбанда, свое желанье. Я любое желанье твое исполню.
И поклонившись, попросил Лугальбанда:
- Пусть не знают мои ноги утомления, пусть, как буря, по земле они несутся, чтобы я без труда добрался до места, где противник не ждет моего возвращенья. Вот заветное мое желанье. Если Уту будет угодно и с победой вернусь я в свой город, то имя твое прославлю я по всему Шумеру, из лучших сортов деревьев твои закажу изваянья и в храмах великих богов их прикажу поставить.
- Будет так! - произнесла Анзуд благосклонно. - Станешь ты отныне скороходом, над Евфратом и над рвами, как вихрь, понесешься.
В поднебесье Анзуд несется. Бежит по земле Лугальбанда, не уступая в скорости птице. Анзуд с небес озирает землю, ищет взглядом войско Урука. Лугальбанда с земли озирает горы. И когда вдали показалось облако пыли, вздымаемой войском, ему крикнула с неба птица:
- Вот теперь ты и сам отыщешь дорогу, я ж к гнезду своему возвращаюсь. И запомни: тот дар, что тобою получен, открывать никому ты не должен - ни отцу, ни друзьям, ни братьям. Зло порою в сердцах человечьих рядом с добром гнездится.
Лугальбанда прощается с птицей и, догнав свое войско, переходит на шаг неспешный. Увидел Энмеркар сына, заключил его в объятья. При виде героя ликуют храбрецы Урука - окружили его, как птенца воробьиная дружная стая, обнимают его, целуют, питье и еду подносят, осыпают вопросами Лугальбанду, знать хотят, как ему удалось до них добраться, одолев неприступные горы и стремнины, где от берега берег не виден.
Не отрыл своей тайны друзьям Лугальбанда, рассказал небылицы. Вдоволь наговорившись, все вместе идут к Аратте. Вот уже виден город враждебный, его могучие стены. Но едва приблизилось к городу воинство Энмеркара, как из-за стен послышались боевые кличи, посыпались дротики, словно ливень из тучи, полетели камни, как град тяжелый.
День под стенами Аратты стоит войско. И другой, и третий. И вот уже истекает целый месяц, там и год оборот завершает.
Все летят и летят тяжелые камни из-за стен неприступных, все дороги к городу они закрыли. Рядом с ними черные деревья поднялись стеною, и приблизиться к городу войско не может. Страх охватил огромное войско, воинам в печень проник, забрался под кожу. И дрожит, и рыдает сын Уту.
Но затем, успокоившись, к войску взывает:
- Кто может богине Инанне мое отнести посланье, выйди из строя.
Замолкли воины, объятые страхом. Кто решится пройти через горы Хуррума? Кто предстать решится перед великой богиней?
Видит царь, что нет храбреца среди граждан Урука, и с тем же призывом обращается к наемникам храбрый. Но нет среди них того, кто б решился лагерь покинуть.
Энмеркар храбреца среди лазутчиков ищет и, не найдя, вновь наемников к подвигу призывает. Безуспешно. Вновь к лазутчикам слово держит. И опять призывы его безответны.
И тогда Лугальбанда вперед выходит и родителю молвит с поклоном:
- Отец мой! Я готов доставить твое посланье к Инанне и к утру возвратиться.
- Иди, мой сын, - Энмеркар отозвался. - Иди и передай посланье великой богине, какую мы почитаем в Уруке. Напомни ей, что с тех пор, как она избрала меня среди многих, изменился Урук, возлюбленный ею. Был он болотом сплошным, из него лишь местами кочки сухие торчали, и среди тростника было много тростинок засохших. Весь засохший тростник я вырвал, я отвел излишние воды, я воздвиг могучие стены, и они, словно петли для птиц, охватили окрестные степи. Почему же ко мне Инанна перестала быть благосклонной? Почему покинула город, светлый лик от нас отвратила?
Едва отошел от отца Лугальбанда, друзья его окружили, как над покойником, над ним запричитали:
- На что ты надеешься, взяв на себя порученье? Не жить тебе в жилищах нашего города, не бродить дорогами нашими, не вернуться назад тому, кто скитается в горах неприступных.
Отстранил Лугальбанда друзей решительно, в руки взял боевое оружие и словно в воздухе растворился - так стремительно в путь он пустился.
За полдня прошел он пять гор, а затем и ещё одну, а потом и седьмую ещё пересек, и к полудню перед Инанной предстал, и склонился перед богиней, у подножия трона её распростерся почтительно.
Ласково взглянув на него, подняться ему повелела богиня и рассказать, по какому делу он прибыл.