Когда пристыженный Бхима отступил, как побитая собака, Юдхиштхира склонился над умирающим.
— Не гневайся на нас, царь, — сказал старший из Пандавов проникновенно. — Не по своей воле вступили мы с тобой в сражение. Нас направляла судьба. Ее удары испытал ты за то, что презрел пути дхармы.
Дурьодхана, кажется, уже не расслышал этих слов. Его могучее тело корчилось в предсмертных судорогах.
Со смертью Дурьодханы кончилась война. Слепой царь, отец Дурьодханы, потерял сто своих сыновей. Но и Пандавы потеряли всех своих милых сыновей. Царство им досталось такой дорогой ценой.
На поле Куру, усеянном трупами людей, лошадей и слонов, бесновались ракшасы. Такого пира им еще никогда не устраивала земля. Пьяные от крови, костного мозга и мяса, они плясали на падали, и им подпевала сама земля, облегченная от тяжелого груза. Она заранее радовалась пышноцветию, которое поднимется будущей весной на месте этого страшного побоища, на поле Куру. Радовались этому и боги, которым вместе с мудрецами придется не раз собираться на этом поле.
Последнее странствие
Братья Пандавы вступили в опустевший дворец, где прошли их детство и юность, где все им было знакомо до боли. Ликовать бы им, но все напоминало о двоюродных братьях, о благородном Дроне, о несравненном Бхишме. Корона, которую возлагали на голову Юдхиштхиры под пение «Вед», казалось, была не из золота, а из свинца. И не было видно в глазах нового царя ни радости, ни удовлетворения.
Через некоторое время Кунти объявила сыновьям, что уходит в лес. Напрасно они спрашивали, почему она, сопровождавшая их в дни самых страшных лишений и бедствий, оставляла теперь, когда они добились цели. Вместе с матерью ушел и дядя, слепой царь. Они стали мужем и женой. Сыновья помогли им устроиться в чаще. Они жили счастливо несколько лет, но в один из дней были внезапно охвачены пламенем и сгорели как два связанных друг с другом снопа соломы.
Прошло еще несколько лет, и однажды Юдхиштхира объявил братьям:
— Я решил оставить царство и уйти. Это неизбежно.
— Куда же ты уйдешь? — спросил Бхима.
— В Хималаи.
— Разреши мне пойти с тобою, — первым сказал он.
— И мне тоже! И мне тоже! И мне! — послышалось еще три голоса.
— Но почему вы должны идти со мною? — проговорил старший из Пандавов после паузы. — Я потерял интерес к жизни и хочу провести ее остаток в молитвах.
— И мы тоже! — воскликнули братья в один голос.
— А на кого мы оставим царство? Ведь народ не может жить без царской заботы!
— На нашего внука Паракшиту, — сказал Арджуна.
Юдхиштхира не смог удержаться от смеха:
— Но ведь он еще ребенок!
— И поэтому не потерял интереса к жизни! — вставил Арджуна.
— И у него нет врагов и соперников, — добавил Бхима.
И вот настал день прощания с этим миром. Юдхиштхира первый подошел к Драупади, чтобы ее обнять, но она отстранилась.
— Я хочу идти с вами! — сказала она твердо.
— Это невозможно! — проговорил старший из Пандавов.
— Почему? — спросила Драупади.
— Путь долог и полон опасностей. Тебе его не вынести.
— Но если он годится вам, почему не мне?
Братья окружили Драупади. Каждый и все вместе пытались ее убедить, но верная подруга и слышать не хотела о расставании. Пандавам пришлось уступить.
На заре, когда дворец и город были еще погружены в сон, путники накинули на плечи шерстяные плащи, надели заплечные мешки с провизией, взяли в руки дорожные посохи и покинули дворец. В последний раз стучали деревянные подошвы по священным камням Хастинапура. В последний раз их взгляд касался мест, где прошли детство и юность, где им пришлось пережить столько радостных и горьких мгновений.
За городской стеной к ним пристала невесть откуда взявшаяся собачонка.
— Это ваша собака? — спросил Юдхиштхира близнецов, зная, что они с малых лет любили возиться с четвероногими и птицами.
— Нет! Мы ее видим впервые! — сказали Никул и Сахадева.
— Прогоните ее! — сказал Бхима. — Нам ее еще недостает. Она будет лаять на животных и ракшасов, не давая нам покоя.
— Пусть идет! — проговорил Юдхиштхира. — Собака сама выбрала свой путь.
И так они шли гуськом: впереди Юдхиштхира, за ним остальные Пандавы и Драупади. Последней же, виляя хвостом, шла собака. Это было удивительное животное. Вопреки опасениям Бхимы, она никого не беспокоила. Кажется, она была вообще лишена голоса. И никто не видел, чем она питается. С людьми она не ела.