Вот клич раздался, всем в Уруке знакомый. Услышав его обычно, мужья запирали двери, чтоб на глаза Гильгамешу жены не попадались, отцы дочерей уводили и прятали где попало. Теперь же открыты двери. Забыты былые страхи. Бегут горожане к стенам, чтоб с высоты увидеть схватку великих героев. И очень многие в сердце победу желают пришельцу. Быть может, ему удастся освободить их от страха и новый правитель Урука спокойнее прежнего будет?
Меж тем герои схватились, пытаясь свалить друг друга. Ноги их в землю вошли по колена. Застонала земля от боли, какой от рожденья не знала. Вздулись героев жилы. Тяжелым стало дыханье. Капли соленые пота покрыли их лоб и щеки.
— Что мы, словно бараны, уперлись? — выдохнул первым царь и мышцы ослабил.
И вот они друг против друга стоят, обсыхая на солнце. Не только люди Урука, но даже Шамаш, что обходит весь мир от времен начала, схватки такой не видел.
— Ты вразумил меня силой, — сказал Гильгамеш Энкиду. — Прежде я думал, что одолею любого. Но равными мы оказались. Зачем же нам ссора?
Увидев героев, идущих в обнимку, народ Урука побежал им навстречу, вынес корзины с хлебами, поднес кувшины с сикерой с поклоном.
— Что это? — спросил Энкиду, лицо обратив к блуднице. — Что это, подобное камню, который водою сглажен?
— Хлеб это, пища людская! — Шахмат Энкиду сказала. — Вкуси, рожденный в пустыне, и будешь подобен людям.
— А это? — спросил Энкиду, прикоснувшись к кувшину.
— Испей! — отвечала блудница. — И сразу пустыню забудешь, в которой с газелями пасся. Это питье, веселящее душу. Пьющий его бессмертным богам подобен.
Досыта хлеба Энкиду искушал. Сикеры испил семь кувшинов. Веселилась душа. Лицо сияло. Он ощупал свое волосатое тело. Умастился елеем, подобно людям. Одеждой оделся. Стал человеком. Шли дни. Гильгамеш водил друга по Уруку. Показывал дома и храмы. Энкиду ничему не удивлялся. Лицо выражало скуку. И вдруг слезы хлынули из глаз потоком.
— Что с тобой, брат мой? — спросил Гильгамеш.
— Слезы душат мне горло, — отвечал Энкиду. — Без дела сижу. Иссякает сила.
Задумался Гильгамеш:
— Есть дело.
— Что за дело? — спросил Энкиду. Слезы его высохли мгновенно, как роса от взора Шамаша.
— Я слышал, что где-то у моря в лесу кедровом живет свирепый Хумбаба, леса хранитель. Если его уничтожить, все зло мы из мира изгоним.
— Я знаю тот лес, — Энкиду ответил. — Был я там по соседству, когда бродил со зверями. Ров там прорыт вокруг всего леса. Кто проникнет в его середину? Голос Хумбабы сильнее бури. Уста его — пламя. Неравен бой в жилище Хумбабы.
— Хочу я подняться на гору кедра, — вещал Гильгамеш. — С тобою вместе мы Хумбабу осилим.
И призвал царь мастеров, которыми славен Урук, огражденный стенами, и к ним обратился:
— О, мастера! Раздуйте горнила мехами! Пусть пылают жарким огнем! Бросьте в них зеленые камни, что с островов доставляют. И когда выльется медь, изготовьте секиры, что нам по руке, кинжалы отлейте большие.
Поклонились царю мастера. И взметнулся над Уруком огонь, и издали город казался огненной печью.
Узнав, что замыслил владыка, люд Урука дома покинул. Впереди шагали старцы степенно. И шум голосов на собраньи был подобен говору вод при разливе Евфрата.
И вышел царь из дворца вместе с Энкиду. Руку подняв, к народу он обратился:
— Слушайте, старцы Урука! Народ Урука, слушай! Хочу я увидеть того, чье имя, словно огнем, весь мир опаляет. В кедровом лесу Хумбабу хочу победить я. Кедра я нарублю и имя свое прославлю.
Отвечали старцы все вместе:
— Ты молод еще, Гильгамеш, и зову следуешь сердца. Хумбаба могуч. Рвы его лес окружают. Хумбабу кто одолеет? Бой с ним неравен.
Услышав эти слова, Гильгамеш оглянулся, взглянул на Энкиду:
— Мне ли теперь бояться Хумбабы, о старцы? По круче один не пройдет — двое взберутся. Скрученный вдвое канат порвется не скоро. Два львенка льва одолеют. Сильного друга обрел я. Готов я с ним вместе пойти на врага на любого.
Таблица IIIПобратимов старейшины благословили, на дорогу им слово сказали:
— На силу свою ты, Гильгамеш, не надейся. Будь хладнокровен и точен в движеньях. Впереди же пусть шагает Энкиду, ибо степей он ведает тропы и к кедрам дорогу отыщет. Друга ты береги, Энкиду, на дороге неровной подставь ему спину, будь в сражениях первым. Ты лучше законы их знаешь. Тебе мы царя поручаем, вернуть ты Гильгамеша обязан.