Гнев Ахилла
Нервом огромной поэмы является конфликт между Агамемноном, облеченным высшей властью военного предводителя, и доблестным героем Ахиллом.
Начало этого конфликта, названного «гневом Ахилла», восходит к прибывшему в лагерь ахейцев посольству Хриса, умолявшего героев вернуть ему дочь Хрисеиду и обещавшего за нее царский выкуп. Все согласились пойти навстречу жрецу и принять его дары, кроме Агамемнона, набросившегося на старика с бранью:
– Прочь с моих глаз убирайся! А то не поможет тебе и жреческий жезл Аполлона! Дочь твоя будет рабыней, ложе со мной разделяя или ткацкий станок обходя. Она постареет в неволе.
Хрис, не сказав ни слова, отправился на берег многошумного моря. Там он в страстной молитве призвал Аполлона, которому верой и правдой служил долгие годы, покарать ахейцев за его скорбь и обиду:
– Отплати же за мои слезы своими стрелами!
Внял Аполлон мольбе и счел ее справедливой. Пылая яростью, он устремился с вершины Олимпа на берег Троады и натянул серебряный лук – оперенные стрелы понеслись в стан ахейцев, поражая воинов и вьючных животных. Задымились погребальные костры. За девять дней у беспощадного Таната было больше забот, чем за все предшествующие годы войны у стен Трои. На десятый день Ахилл, которому было чуждо равнодушие к судьбам товарищей, первым созвал ахейцев на сходку и обратился к Агамемнону с просьбой узнать у богов о причине их недовольства.
Калхант, находившийся тут же, взял слово и сказал, что разгневан Аполлон, но причину этого он откроет, лишь если Ахилл не даст его, Калханта, в обиду. Ахилл поклялся, что не даст никому тронуть провозвестника божественной воли. И тогда Калхант объяснил, что гнев Аполлона вызвал Агамемнон, грубо оскорбивший жреца Хриса.
Воспылал Агамемнон гневом, думая, что Ахилл подстроил заранее всю эту сцену. Он вспомнил, что уже в Авлиде сын Фетиды встал у него на пути. Однако, чтобы прекратить эпидемию, Агамемнон согласился вернуть Хрисеиду отцу, но потребовал, чтобы ему возместили эту утрату.
– Откуда же мы возьмем тебе награду? – ответил за всех Ахилл. – Добыча ведь разделена… Отдай деву отцу, мы же, когда разрушим крепкостенную Трою, вознаградим тебя втрое и вчетверо!
– Не будет этого! – вскричал Агамемнон. – Если я и отдам деву, чтобы смягчить гнев Аполлона, то возмещение за это возьму сам у кого захочу, хотя бы и у тебя самого!
Вскипел Ахилл. Сказал он Агамемнону все, что думает о нем, и заявил в заключение, что удаляется к своим судам, чтобы отплыть вместе с мирмидонянами во Фтию.
На оскорбления отвечал Агамемнон еще большими оскорблениями. И вот уже Ахилл выхватил из ножен меч, но вдруг ощутил легкое прикосновение к волосам и, обернувшись, увидел незримую остальным Афину. Богиня успокоила юношу и убедила словами, а не оружием завершить затянувшийся спор.
И всю свою ярость, не утоленную силой удара, вкладывает герой в торжественную клятву, которую, бросив на землю жезл, даст перед лицом соратников: устраниться от сражений и удалиться в шатер, чтобы поняли ахейцы, кому они обязаны победами – ему, бескорыстному и мужественному воину, или Агамемнону, этому мздоимцу с душой оленя!
Вместе с Ахиллом к палаткам ушли его друг Патрокл и конечно же все храбрые мирмидоняне, привезенные героем из Фтии. Но и тогда не нашел в себе сил Агамемнон ради общего дела поступиться обидой на героя, сразу же послал он за Брисеидой в палатку Ахилла.
Не стал спорить Ахилл, не поднял меч на посланников Агамемнона. Попросил он Патрокла передать девушку посланцам, не по своей воле пришедшим отнять у героя заслуженную им в сражениях награду. Сам же, рыдая, отправился к берегу моря и призвал мать Фетиду.
Мгновенно явилась богиня и, обняв сына, спросила о причине его горя. Все рассказал Ахилл матери и попросил, чтобы она поднялась на Олимп и уговорила Зевса покарать Агамемнона. Обещала мать это сделать через двенадцать дней, когда Зевс вернется из страны эфиопов.
И едва царь богов и людей возвратился на Олимп, поднялась к нему Фетида вместе с утренним туманом и упала к ногам, умоляя не посылать ахейцам победы, пока сами они не попросят ее сына о помощи. Не отказал Зевс в этой просьбе, и Фетида радостно помчалась вниз и погрузилась в волны.
Поединки
А между тем, пока большинство богов безмятежно пировало в далекой Эфиопии, дела на земле шли своей чередой. И когда, вернувшись на многовершинный Олимп, небожители вновь обрели интерес к земным делам, под стенами Трои противники, казалось, нашли справедливый выход из затянувшейся войны. Договорились они, что исход войны решит поединок между наиболее заинтересованными в ее исходе лицами – Менелаем и Парисом.