Кура и Барама[261]
Приносит царица, покидая дом отца своего, золотой браслет в качестве дара, и передает она для бога Солнца овцу как священное приношение. Но не входит царица, покидая дом отца своего, в храм бога Кура. И не поднимается она на стены города, но простирается на земле за их пределами. Помедлив у ворот храма Куры, вступает она на вспаханное поле[262]. И получает она на вспаханном поле красное одеяние с пестрой полосой, облачается в него, украшает себя золотой цепью и ожерельем. Как дар богам, как священное приношение передает царица, покинувшая дом отца своего, золотой брус весом в 40 сиклей[263], ткань тончайшую и другое красное одеяние. И лишь затем вступает царица в храм Куры и передает туда четырех баранов, четыре серебряных ожерелья, подобных лунному серпу[264], для бога Куры, для богини Барамы, для бога Ишру и для бога Анира[265]. И еще четыре малых и два больших сосуда из самшита передает она для трапез Куры и Барамы, а два остроконечных сосуда для притираний, чтобы еще прекрасней стали Кура и Барама. А ткачихе, искусной в изготовлении одеяний, передает царица шерсть двух овец, чтобы соткала она одеяния по образцу тех, что носят в городе Мари[266].
И вступление это царицы в храм Куры происходит в третий день месяца кхалит. На четвертый день того же месяца царь и царица направляются к Ненашу. На протяжении пятого дня царь и царица занимают два трона отцов своих, поставленных близ вод Нирара[267]. Две сбруи для колесницы — их дар, дар дома отца для поездки в дом поминовения ушедших царственных предков. И отправятся вместе с ними к Ненашу Кура и Барама. Подготовлена колесница, на которой поедут великие боги, четыре каната и две кипарисовых оси, два дышла из тополя, большое ведро для воды, ткань для колесницы, тростниковая циновка, перекладина дышла, уздечки; тук будет поставлен на колесницу.
Четыре великолепных быка, черных и гладких, будут переданы в качестве дара Куре и его колеснице[268]. Адуллу и сын Ишаила понесут к колеснице Бараму. Башалу и сын Ирдамаика[269] понесут Анира к колеснице. Двух быков человекоголовых[270], бронзовый сосуд и сосуд серебряный понесут сыновья богов к колеснице, покрытой шкурою мула.
И направляются они по дороге Луба к Ненашу. Первым движется Анир, за ним Кура с Барамой. И выходят Кура, Барама, царь и царица на перекрестке дороги Луба, выходят в сторону Ирада. Когда бог Солнце восходит в Ираде, барана, овцу, серебряное ожерелье, подобное лунному серпу, передает Эннаил[271] от дома царя богу Абур-лиму[272] в Ираде.
Выходят они из Ирада и движутся в сторону Удутхуду; когда восходит бог Солнце в Ниапе, направляются по длинной дороге в сторону Ненаша. На перекрестке Ненаша входят они в усыпальницу и совершается очищение усыпальницы.
Когда царь и царица входят в усыпальницу, баран, овца, серебряное ожерелье, подобное лунному серпу, передаются богу Агу Ненаша[273].
Вступив в усыпальницу, отправляются Кура и Барама в свой предел и там пребывают. Входит и царь в свой предел, царица же — в свой. И пока находятся царь и царица в своих пределах, передает Эннаил быка серого цвета, двух овец, серебряное ожерелье, подобное лунному серпу, для бога Иббини-лима; двух овец, серебряное ожерелье, подобное лунному серпу, для бога Шагиша; двух овец, серебряное ожерелье, подобное лунному серпу, для бога Ишркут-Даму.
Поднявшись с льняных полотнищ, выходят царь и царица, и усаживаются они на троны отцов своих и ждут, когда наступит миг появления бога Солнца. Как только восходит бог Солнце, взывает «Тот, кто назначен взывать», плакальщики же затягивают плач, плач богини Нинту[274], разгневанной богини. И «Тот, кто отвечает за сияние» молит о возвращении сияния, и Нинту делает вновь сияющими и Куру, и Бараму, и царя, и царицу. «Тот, кому поручено окропление» трижды окропляет из кувшина усыпальницу Ненаша. Сын Нацаму[275] кладет на стол цепь для сокровищницы богини Аштар[276], помещая ее сбоку от богини, и затем трижды приподнимает ее, третий раз — перед восходящим богом Солнцем.
Овцу для Куры, овцу для Барамы, овцу для Ишру передал Ибриум[277] на глазах у Куры, пока царь и царица оставались в пределе. Передает Ибриум также телку и овцу для восходящего бога Солнца. В течение десяти дней по овце для Аштар, за десять дней десять овец для богов передает Ибриум. «Тот, кому поручено окропление», окропляет усыпальницу. Очищенное масло предусмотрено для богов, предусмотрено оно и для людей. Плакальщики исполняют плач, а человек города Харуту произносит слова благословения. Затем трижды проигрывают плач царя, трижды — плач царицы и семь раз произносит благословение женщина, на которую возложена забота об одеяния, о покрывале для царицы. После этого покрывает она голову и руки царицы, пока царь и царица сидят на тронах отцов своих. Когда бог Солнце приближается к дверям предела Куры, царица сидит слева от царя. Царь и царица несут сосуды с маслом в то время, когда боги и суверены[278] входят в свои два предела. Царь и царица не должны вручать приготовленного, пока боги и суверены находятся в своих пределах. Приготовленное было вручено предыдущим вечером. А пока они находились в усыпальнице, для семикратного повторения ритуалов было соткано четыре одеяния по образцу тех, что носят в Мари: для Куры и Барамы и для царя и царицы.
261
Один из наиболее значимых религиозно-мифологических документов архива — обстоятельно изложенный ритуал царской свадьбы. О том, что он был воспроизведением свадьбы главных богов пантеона и что в Эбле должен был существовать соответствующий праздник бракосочетания богов, свидетельствуют параллели с сопредельным шумеро-аккадским миром. Праздник, занимавший по значимости второе место после новогодних торжеств, хорошо известен по клинописным текстам I тыс. до н. э. Золоченые статуи вносили в брачные покои, где они бок о бок проводили всю ночь (точная параллель внесения Куры и Барамы в их предел и оставление там наедине, пока в своих брачных покоях находятся царь и царица). Хотя подобного описания ритуала для III тыс. до н. э. в Месопотамии не сохранилось, имеющиеся тексты позволили шумерологам прийти к выводу, что брак богов в шумеро-аккадском мире представлялся как союз царя и царицы. Наличие в Эбле праздника бракосочетания богов, сходного с шумеро-аккадским, вытекающее из ритуала царской свадьбы, предполагает и наличие соответствующего иерогамического мифа.
Ежегодное нисхождение бога на ложе жрицы в специально отведенном помещении храма, или освященный богами союз царской четы, или ритуал соединения царя с жрицей мыслились залогом плодородия земли, плодовитости людей и скота, всеобщего благосостояния.
Документ дошел в трех практически одинаковых редакциях. Судя по разным именам действующих лиц, эти варианты связаны с тремя царскими свадьбами. Приводимый вариант относится к свадьбе второго из царей Эблы. По существу, это скрупулезно разработанный сценарий, в котором расписана роль каждого из участников мифологического действа, определен точный маршрут, которому должна следовать священная процессия, с указанием мест остановок в определенных местах и действий, которые во время этих остановок должны производиться.
Начинается маршрут за городскими стенами на ритуально вспаханном поле, проходит через находящееся рядом с этим полем святилище главного божества города Куры и его супруги Барамы, затем продолжается в усыпальнице обожествленных царственных предков и завершается в храме Куры и Барамы в Саце, в дворцовом комплексе Эблы.
С возвращением в Сацу в действие вступала великая богиня Ишкхара, именуемая также «Львицей», и именно ей, а не Куре и Бараме, отводится главная роль на этом последнем этапе. Отход Куры и Барамы на задний план в завершающей части свадьбы, скорее всего, связан с тем, что царская свадьба воспринималась как аналогия брака главных богов Эблы. Кура с Барамой в этой части церемонии как бы сливались с вступающими в брак царем и царицей.
Судя по тому, что супружеская пара главных богов города в виде статуй сопровождает царскую чету на всем ее пути и боги в конечном счете оставляются наедине в брачных покоях храма, можно думать, что священный ритуал царской свадьбы в точности имитирует брак Куры и Барамы. Описание его должно было соответствовать содержанию мифа, до нас не дошедшего (или еще не выявленного в ждущих прочтения текстах Эблы).
Сокращенное переложение ритуала дано по приводимому П. Маттиэ переводу под редакцией П. Фронцароли, впервые опубликованному в XI томе Archivi Reali di Ebla.
262
Вспаханное поле и половой акт на нем — важнейший элемент ритуалов, связанных со стимуляцией плодородия.
Такова в греческой мифологии связь Деметры с Иасионом на трижды вспаханном поле, от которой родился Плутос (богатство, изобилие), и подобные же ритуальные действия, сохранившиеся в праздниках ряда современных народов.
263
264
Украшения в форме лунного серпа, видимо, свидетельствуют о знакомстве народа Эблы с общесемитским мифом о свадьбе лунного бога. Вариант этого мифа сохранился в более позднем тексте из Угарита о женитьбе лунного божества Йариху на дочери бога лета Хархаббу Никкаль. Детальный эблский ритуал может помочь пониманию краткого изложения угаритского мифа. Также и в более поздних, финикийских религиозных представлениях сохраняется значимость лунного серпа (изображения на стелах финикийских тофетов, маски с прорезями для глаз в форме лунного серпа).
266
Ткачество, таким образом, находится под особым покровительством царицы. Также и в афинской мифологии оно было предметом особой заботы владычицы города Афины, получавшей в день посвященного ей праздника одеяние, вытканное афинскими девушками из знатных семей. Греческий миф о славившейся своим мастерством Арахне, вызвавшей на состязание Афину, позволяет думать, что в семитском мифологическом мире существовала богиня с этим именем, которое находит объяснение в семитском глаголе со значением «ткать», имеющем ту же самую основу. Символически пряха держала в своих руках нити жизни. Богини судьбы (мойры греческой мифологии и парки мифологии римской) мыслились прядущими нить человеческой жизни.
267
Связь магического свадебного обряда в Эбле с водным источником может быть понята из хеттского текста сходного содержания — объезда хеттским царем и царицей определенной территории. Ритуал осуществлялся там близ источника, находящегося в лесу у города Тауриса, при этом царь совершал омовение. Вода повсеместно считалась благоприятной средой для возрождения жизни («живая вода» в славянской мифологии, воплощающая жизненную силу и противостоящая смерти и ее воплощениям).
268
Принесение жертвы колеснице связано с ее обожествлением, явлением, в древности распространенным. Колесница играла особую роль в религиозных представлениях народов близкой к Эбле Малой Азии. Это священный предмет хеттов в том же обряде объезда территории царем и царицей. Фригийский царь Мидас приказал поставить на акрополь как жертву Зевсу повозку, на которой к месту свадьбы приехал его отец поселянин Гордий с его матерью-жрицей. Это была та самая повозка с узлом, разрубленным Александром Македонским. Такие же представления о святости колесницы имелись и у этрусков, народа малоазийского происхождения. На колеснице отправляется в Рим Танаквиль со своим мужем, будущим римским царем, и так же, как во Фригии, на его голову падает орел — священная птица Зевса (этрусского Тинии). Как священные предметы колесницы часто захоранивались в гробницах этрусских лукумонов.
269
270
Человекоголовые быки — распространенные в Шумере, а затем в Вавилоне и Ассирии гении-покровители царского дома (шеду). Для Эблы не засвидетельствовано наличия таких же гигантских многометровых статуй этих божеств, однако использование их изваяний в ритуале царской свадьбы показывает, что образ связанного с царской властью фантастического животного был в Эбле воспринят.
272
274
276
277
278
Под суверенами имеются в виду обожествленные царственные предки, чьи имена приведены раньше.