Дни складывались в месяцы, месяцы — в годы. Прошло семь лет. За это время Муту возродился[252] и направился к Силачу Балу. Грозно заявил он ему:
— По твоей вине, Балу, был я унижен, по твоей вине разрублен мечом, по твоей вине просеян сквозь сито, по твоей вине сожжен на огне, по твоей вине размолот мельничными жерновами, по твоей вине я был брошен в поле, рассеян в море. За это дай мне одного из твоих братьев, чтобы я его пожрал и успокоился![253]
Но на этот раз Балу не устрашился бога смерти. Он отказал ему в его требованиях и смело вступил в битву. Битва продолжалась долго. Муту был силен, и Балу был силен. Они бодались, как дикие быки. Они кусали друг друга, как змеи. Они волочили друг друга. И упал Муту, и упал на него Балу. Никто не мог победить. И когда силы борющихся иссякали, воскликнула Шалашу, обращаясь к Муту:
— Как ты можешь сражаться с Силачом Балу! Или ты хочешь ослушаться твоего отца Илу? В таком случае он сгонит тебя с твоего трона, лишит тебя твоей власти.
Муту испугался гнева Илу и прекратил борьбу. После этого боги примирились. Каждый из них удалился в область своего господства и стал там править[254]. А смертные восславили своим гимном Балу, и Шапашу, и Котару–ва–Хасису, друга и товарища Балу[255].
Рождение сына Балу
Однажды Балу взял в свои руки лук и стрелы и отправился к берегам Шамаку[256] охотиться на диких быков, водившихся там в изобилии. В это время Анату пришла ко дворцу Балу и спросила, находится ли Балу в своем доме, Хадду в своем дворце. Слуги Балу ответили отрицательно и сказали, куда и зачем направился Балу. Анату распустила свои крылья[257] и полетела к берегам Шамаку, обильным дикими быками. Там она и увидела охотящегося Балу. Радостно закричала богиня, от топота ее ног задрожала земля. И Балу, подняв от охоты свои глаза, увидел Анату. Была она самая красивая среди сестер Балу[258]. И воспылали они оба горячей любовью. В образах быка и телицы соединились Балу и Анату, и насладились они своею страстью[259].
Забеременела Анату от Балу. Однако, пока она не родила, занималась богиня своим излюбленным делом — войной. Илу увидел ее и приказал остановиться:
— Пойди отдохни на своей горе Имбабу, поднимись на кровлю небес, к подножию звезд!
Послушалась Анату и поднялась затем к жилищу Илу. И Илу сказал ей, что будет у нее счастливая жизнь, что мощью будет укреплен ее сын, перворожденный князь. Обрадовалась Анату. В должный срок родила она на своей горе Имбабу славного теленка, дикого бычка для своего возлюбленного. Назвала она его Любимым[260]. И направилась она на вершины гор Арару и Цапану и крикнула оттуда Балу:
— Прими хорошую весть, счастливый Балу, прими чудесную новость, отпрыск Дагану! Рожден Балу теленок, дикий бычок Скачущему на облаках!
И возрадовался Силач Балу, что будет у него любимый перворожденный сын.
Корова, кормящая теленка. Плитка из слоновой кости. Арслан
Борьба Балу с Прожорливыми и Разрушающими[261]
Верховный бог Илу приказал Талишу, рабыне бога луны Иариху, и Дамгайу, рабыне Асирату, идти в дубраву Такаму в середине пустыни Илишайу и там родить детей. И сказал Илу, что сам он даст им имена, что назовет он их Прожорливыми и Разрушающими и что будут они иметь рога, как быки, и горбы, как буйволы. Так и произошло. Родились страшные Прожорливые и Разрушающие и стали богами пустыни[262].
Прошло время. Однажды Балу отправился на охоту в пустыню. И там он столкнулся с Прожорливыми и Разрушающими. Печально закончилась для Балу эта встреча. Прожорливые и Разрушающие схватили Балу и убили его[263]. И последствия этого были ужасны. На семь лет прекратились дожди, в течение семи лет не наполнялись реки, ушли источники. А в результате царь больше не вершил суд и закончил свою работу кузнец. Смерть стала грозить миру[264].
Тогда дочь Илу обратилась с мольбой к отцу. И Илу воскресил Балу. И возродился мир. В пустыню ушли Прожорливые и Разрушающие, а Балу воцарился на вершине Цапану[265].
Балу, Илу и Асирату[266]
Илу и Асирату решили погубить Балу. Сначала Асирату захотела соблазнить молодого бога. Однако Балу не пожелал обладать супругой всеобщего прародителя и отправился к Илу, Творцу творения. Но сурово встретил его Илу и спросил:
252
Смерть, естественно, не может быть полностью уничтожена, она — необходимый атрибут жизни, ее неотделимая сторона. Поэтому и Муту воскрес и мог снова предъявить свои претензии Балу.
253
Балу выступает как глава целого семейного клана, члены которого практически полностью находятся в его власти. Отказ выдать кого‑либо из них означал, что весь клан становился врагом требовавшего. И Балу как глава должен сражаться, чтобы защитить всю свою большую семью.
254
Борьба Балу и Муту не может кончиться победой одной из сторон, ибо они олицетворяют равные и постоянно существующие в мире явления — жизнь и смерть, плодородие и засуху, возможность нового рождения и вдовство.
255
Табличка с рассказом о борьбе Балу с Муту завершается гимном в честь богини Шапашу, в котором упоминается и Котару–ва–Хасису. Это кажется парадоксальным. Прославляется не главный герой сказания, а его союзница — богиня солнца. Едва ли это случайно. Шапашу принимала активное участие в борьбе Балу. Те «обязанности», которые были свойственны Балу, невозможно было выполнить без благодетельной помощи солнца. Гроза и дождь, приносящие земле необходимую для сева и урожая влагу, и солнце воспринимались вместе как единое божественное благо. И в этом союзе солнце первоначально играло, по–видимому, первую роль. И только после превращения Балу в главного покровителя Угарита, вероятно, положение сторон поменялось. Но след прежних представлений мог сохраниться в этом гимне, помещенном в конец всего рассказа об утверждении Балу как царя.
256
То, что Шамаку — это название какого‑то определенного места, не вызывает сомнений. Но конкретное местонахождение Шамаку все же спорно. Одни ученые предлагают поместить его на севере Палестины, другие считают, что это слишком далеко от Угарита, и ищут более близкие места. Но надо заметить, что Угарит был центром довольно оживленной международной торговли, так что угаритяне знали места, находившиеся и сравнительно далеко от их города.
257
До наших дней не дошло изображений Анату с крыльями. Но в финикийской мифологии есть указания на обладание богами парой крыльев (а у верховного бога четыре крыла). Видимо, такие же представления были и у угаритян. К тому же священными животными Анату были именно птицы, орлы и коршуны.
258
Родной сестрой Балу Анату не была, поскольку он являлся сыном Дагану, а она — дочерью Илу. В лучшем случае она могла быть его двоюродной сестрой. Возможно, перед нами обычная нелогичность мифа. Но, скорее всего, угаритяне представляли всех богов единой семьей независимо от конкретных отношений родства внутри нее. И еще более вероятно, что выражение «сестра» не подразумевает кровного родства, а лишь подчеркивает нежные чувства к возлюбленной. Так, в библейской Песни Песней жених обращается к невесте: «Ты сразила меня, сестра моя, невеста… сколь хороши твои ласки, сестра моя, невеста». Совершенно ясно, что здесь не идет речь о родственнице в буквальном смысле.
259
Соединение Балу и Анату в образе быка и коровы конечно же не случайно. Балу постоянно связан с этим священным животным. Достаточно вспомнить его эпитет — Бык. И возлюбленная Балу должна быть прекрасной коровой. Это подчеркивает священный характер их деяния. Вероятнее всего, данный рассказ — перенос в мифическое пространство так называемого священного брака, когда царь вступает в брак с богиней, которую воплощает жрица. Такой брак должен обеспечить плодородие и благополучие государства.
261
Рассказ о борьбе Балу с Прожорливыми и Разрушающими играл, по–видимому, очень важную роль в мифологическом предании Угарита. Вероятно, он публично читался (точнее, распевался речитативом) во время праздника в честь Балу, когда отмечали сначала его гибель, а затем его возрождение. Но, к сожалению, до нас этот текст дошел, как мы уже отмечали, в очень поврежденном состоянии. Он не имеет ни начала, ни конца. Ясно только, что в начале говорится о том, что кто‑то обратился к Илу с жалобой на Балу. Ответом на это и явилось приказание рабыням родить будущих могучих противников Балу. Видимо, каким‑либо иным образом воздействовать на Балу Илу был не в состоянии.
262
Снова враги Балу связаны с пустыней. Пустыня предстает дикой страной, откуда исходят самые разные опасности. И цивилизованная жизнь невозможна без постоянной борьбы с силами зла, исходящими из пустыни. Дети, родившиеся в этой пустыне, чудовищны. Сам этот миф, судя по всему, очень древний. В том месте, где находилась Эбла, обнаружен рисунок, на котором изображен бык, сражающийся с рогатым и горбатым чудовищем. Этот рисунок явно связан с тем же самым мифом, и в виде быка представлен бог типа Балу. Может быть, этот миф возник еще задолго до по–селения амореев в Угарите или даже относится еще ко времени существования общесемитской общности.
263
К сожалению, описание битвы Балу с чудовищами находилось в той части таблички, которая почти не сохранились (остались лишь отдельные слова). Но ясно, что Балу терпит поражение и гибнет. Снова перед нами тот же фольклорный мотив: первоначально герой терпит поражение.
264
Смерть Балу останавливает не только наполнение земли благотворной влагой, но и все течение жизни. Пустыня, которая, по существу, является другим обликом смерти, наступает на цивилизованную жизнь, представленную и работой ремесленника, и царской властью. Без поддержки бога эта жизнь не может сопротивляться смерти, воплощенной в образах все пожирающих и все разрушающих богов пустыни.
265
Балу не может погибнуть окончательно, ибо это означало бы прекращение всякой жизни. Поэтому он воскресает. Как это произошло, мы тоже не знаем, ибо конец текста утерян. Все сказание о борьбе Балу с чудовищами пустыни, его гибель и возвращение к жизни явно было сюжетом праздника в честь этого бога.
266
Рассказ о Балу, Илу и Асирату сохранился в хеттском варианте. Но имя верховного бога явно указывает на угаритское происхождение этого мифа. Связи между Угаритом и хеттами были довольно тесными. В последние века своего существования Угарит входил в состав Хеттского царства, и угаритский царь признавал верховную власть хеттского царя. Довольно тесны были экономические связи угаритян с хеттами, что не могло не привести и к культурным взаимовлияниям. Отмечено еще большее влияние в Угарите хурритской культуры, которая, в свою очередь, оказала сильное воздействие на хеттскую. Возможно, именно через это посредство угаритский миф проник к хеттам. Сам миф — вариант рассказа о вражде между Балу и сыновьями Илу и Асирату. Эта борьба является основой развития сюжетов практически всего цикла сказаний о Силаче Балу.