Место, на котором стоял храм, было священным. И поэтому переносить храм на другое место было нельзя. Если храм по каким‑либо причинам ветшал, его могли отстроить заново, но на том же самом месте. Так, когда в Пальмире старый храм Бела и его триады то ли пришел в негодность, то ли показался современникам слишком скромным, новый и более пышный был воздвигнут на руинах старого. Святость места распространялась на все, связанное с храмом. В Дамаске за счет храма рядом с ним были построены лавки, и они тоже считались священными, и на них, как и на храм, даже распространялось право убежища. И память о святости места оставалась даже тогда, когда сменялась сама вера. В Дамаске на месте храма Хадада позже был построен собор Святого Иоанна, а после арабского завоевания на месте этого собора была воздвигнута главная мечеть города, известная под названием мечеть Омейядов (от имени арабской правящей династии).
Главной частью служения богам были жертвоприношения. Жертвы могли быть кровавыми и бескровными. В жертву приносились различные животные за исключением свиней, которые считались нечистыми. В жертву могли приносить злаки и уже испеченный хлеб. И все это сжигалось на алтаре. Иногда жертву сжигали целиком, и это называлось всесожжением. А иногда часть жертвенного мяса доставалась самому жертвователю. Если жертвовали воду или вино, то это возлияние совершалось около алтаря. Так что алтарь оказывался главным элементом святилища. В Дамаске, возможно, первое время даже не было храмового здания, а стоял только алтарь. Регулярные жертвоприношения совершались дважды в день. Жертвы Хададу приносили в полном безмолвии, а Атаргатис — под музыку флейт и тимпанов. Как и в Финикии, в Сирии сохранились и человеческие жертвы, когда в жертву богу родители приносили собственных детей. Их за руку проводили в храм, а затем сажали в мешок и сбрасывали с высоты храмовых колонн. Если финикийцы жертвовали богам младенцев, то арамеи — более взрослых детей, которые уже могли сами вместе с родителями идти в храм. Это было самой великой жертвой, какую человек мог принести богу. В Моаве такую жертву Камошу принес царь Меша: когда были исчерпаны все возможности отбить врагов, наследник престола был выведен на стену города и там на виду и у собственных воинов, и у наступающих врагов был убит в честь Камоша и сожжен как жертва; враги, увидев такое жертвоприношение, отступили, и Моав был спасен.
Особой жертвой было приношение юношами первого пушка на их щеках и подбородке, а девушками — пряди своих длинных волос, которые отращивались со дня рождения. Отрезанные или обритые волосы не сжигали, а прятали в серебряный или золотой сосуд, который прикрепляли к стене храма. В храмах Атаргатис практиковалась священная проституция, когда женщины жертвовали богине плодородия свое тело, а юноши публично оскопляли себя специальными мечами, кружась в исступленном танце под музыку флейт. Такие оскопленные юноши назывались галлами, как это было в культе малоазийской богини Кибелы.
Кроме жертвоприношений, важной частью богослужения были молитвы. Паломник, приходя в храм и желая вознести молитву божеству, выполнял определенные предписания. Так, приходящий в храм Атаргатис в Бамбике предварительно сбривал все волосы на голове, включая брови, и только потом входил в храмовой двор. Принеся в жертву овцу, он становился на колени на разостланной шкуре только что пожертвованного животного и молился богам, обещая в следующий раз принести более обильную жертву. Два раза в год на одну из колонн, стоявших в воротах храма, взбирался с помощью веревки человек и оттуда в течение семи дней без сна молился богам, выпрашивая у них благополучие для всей страны. Считалось, что на такой высоте молящийся находился ближе к богам, и те могли лучше слышать его молитвы. Мольбами о стране он не ограничивался. Привлеченные этим действом люди приносили к подножию колонны золото, серебро, медь, и находившийся наверху молился и за них, чьи имена сообщал ему стоявший внизу специальный жрец. При жертвоприношениях, при молитвах и других культовых действиях широко применялись различные благовония, особенно миро, так что приятные запахи разносились довольно далеко от самого храма.
Существенной частью богослужений являлись различные праздники. В храме Бела (точнее, триады, им возглавляемой) в Пальмире торжественно отмечалась дата освящения храма, которая совпадала с новым годом, отмечаемым весной. В начале весны справлялся и главный праздник храма Атаргатис в Бамбике. На него собирались паломники из различных мест не только Сирии, но и других стран. В этот день во дворе храма наваливали огромную кучу срубленных больших деревьев, на которых вешали живыми принесенных в жертву животных, и в эту кучу помещали птиц, одежду, различные золотые и серебряные изделия, а затем все это поджигали. Пока огромный костер пылал, вокруг него обносили различные культовые предметы, в том числе изображения богов. Другое празднество совершалось у ритуального бассейна в храмовом дворе. В этот день статую Атаргатис выносили из храма и приносили к берегу бассейна, чтобы богиня полюбовалась на посвященных ей рыб. Затем на берег приносили статую Хадада, но ставили ее так, чтобы изображение Атаргатис заслоняло от этой статуи вид на бассейн. Считалось, что богиня умоляет своего супруга не смотреть на рыб, которые в противном случае все погибнут, а затем и просит его вовсе удалиться в храм. Статуи обмывали священной водой. После этого статую Хадада уносили обратно, а через некоторое время за ней следовала и статуя богини. Вода вообще играла большую роль в культе Атаргатис. И в один из праздников в честь этой богини торжественное шествие отправлялось к морю. Во главе процессии несли, однако, изображение не Атаргатис, а Сайм. Там участники шествия набирали воду, а сосуды с водой запечатывали воском. Вернувшись в храм, они относили эти сосуды к специальному жрецу, живущему около бассейна. Возможно, это был один из оскопивших себя галлов. Тот принимал сосуды, проверял печати и вскрывал их, за что получал особую плату. Затем он возвращал сосуды их хозяевам, которые относили их в храм, где совершали возлияния и жертвоприношения. Во время праздников, которые совершались в храмовом дворе, музыканты играли на флейтах и тимпанах, певцы распевали священные гимны в честь богов, танцовщики кружились в ритуальном танце. Иногда и собравшиеся здесь зрители приходили в экстаз и тоже пускались в священную пляску.