В Угарите верховным богом считался Илу. Это имя в угаритском языке означало просто «бог»[15]. Но в данном случае оно использовалось в качестве собственного имени верховного бога. Илу имел титул царя. Он и был в представлениях угаритян верховным царем богов и людей, творцом мира. Угаритяне называли его Творцом творения[16]. Илу мыслился и прародителем всех богов и богинь, людей и всего существующего, всей вселенной[17]. Сам он был не только царем, но и покровителем царской власти, и поэтому всякий царь — «слуга», а то и «сын» Илу[18]. Илу изображался в виде могучего старца, сидящего на троне, поставившего ноги на специальную подножку, его голову венчала корона с бычьими рогами, символом могущества. И то, что Илу всегда изображался спокойно сидящим на троне, а не действующим, подчеркивает его положение верховного царя, внимательно наблюдающего за событиями в человеческом и божественном мире. Он жил на святой горе у истоков священных вод, в середине двух океанов — земного и небесного. Это очень далеко от какого‑либо конкретного города или места обитания определенного народа[19]. Илу связан, скорее, с космосом, со всей вселенной, чем с какой‑либо конкретной страной. В качестве такового он охраняет мировой порядок и в случае необходимости восстанавливает гармонию мира — и природного и человеческого. В своем жилище Илу возглавляет собрание богов, там он устраивает для них пиры, со своего трона посылает он приказы или дает советы богам и людям. Илу — высшая инстанция, и его решения могут быть изменены только им самим. Он — воплощение мудрости и милостивости[20]. Свидетельством его мудрости, которую никто не может превзойти, является его седая борода. Почтенный возраст этого бога имеет и оборотную сторону: он может поддаться уговорам или угрозам других божеств, иногда проявляет слабости, свойственные старости[21]. И все же он — мощный бог. Мощь Илу подчеркивается тем, что его постоянно называют Быком, а бык у земледельческих народов Восточного Средиземноморья, будучи главной тягловой силой, всегда символизировал неодолимую и благодетельную мощь. Является Илу и владыкой времени — Господином годов[22].
В списке угаритских богов выше Илу стоит Бог отцовский, одно из наиболее таинственных угаритских божеств, о котором, кроме простого упоминания, ничего не известно. Возможно, он был богом угаритского царя или царского дома и именно поэтому помещен во главе списка[23]. Но вполне возможно и то, что Бог отцовский был самым ранним богом, и Илу взял верховную власть, предварительно свергнув его[24]. В любом случае в известные нам времена верховным владыкой богов и людей считался Илу[25].
Супруга Илу — Асирату. Еще ее называют просто Илату, то есть «богиней»[26]. Часто к имени Асирату прибавляют эпитет Морская[27]. Речь может идти и о «мировом море», из которого вышел земной мир, и о конкретном водном бассейне, в глубине которого обитают различные рыбы и другие морские твари, находящиеся под покровительством Асирату. В качестве морской богини она покровительствует также рыбакам. Обычно ее воспринимают как всеобщую прародительницу богов. Но вообще‑то не все божества потомки Асирату. Так, весьма почитаемый Балу к ним явно не относится. Асирату принимает участие в решениях Илу, но не всегда живет вместе с супругом: всякий ее приход к Илу воспринимается им как праздник. Некоторые ученые думают, что Асирату была олицетворением самого города Угарита (в утаритском языке слово «город» — женского рода)[28]. Но все‑таки она, как и ее супруг, больше связана со всем миром, чем с конкретным городом.
Вторая супруга Илу — Рахмайу, то есть «дева»[29]. О ней известно гораздо меньше, чем об Асирату. Но ее тоже весьма почитали. В списке угаритских божеств она стоит даже выше Асирату[30]. Если Асирату больше связана с морем и рыболовством, то Рахмайу — с охотой[31]. Детьми Илу и его жен являются благие боги Шахару и Шалиму, боги плодородия и одновременно боги небесные, связанные со звездами. Один из них, видимо, воплощался в утренней звезде, другой — в вечерней[32].
Илу кажется довольно противоречивой фигурой. С одной стороны, его веления непререкаемы. Илу властвует над миром богов. Без его разрешения бог не может даже построить себе дворец. А когда Илу приказывает богу–ремесленнику Котару–ва–Хасису возвести дворец для бога Йамму, который относится к группе богов, враждебных Котару, тот все же вынужден подчиниться приказу и приняться за эту постройку. Бог Балу не смеет сам благословить любезных ему людей — Карату, Данниилу и вынужден просить об этом Илу. Весьма почитаем Илу и среди людей. Ему приносят жертвы, его умилостивляют люди, в том числе угаритские цари. В Угарите, скорее всего, был храм Илу. В случае необходимости именно Илу может наполнять реки, играющие столь важную роль в сельском хозяйстве всего этого региона.
Однако, с другой стороны, непосредственно ни Илу, ни его супруги не правят миром. Они как верховные государи стоят высоко над землей и над другими богами. Свои веления и обещания людям Илу может передавать, являясь им во сне, но чаще через особых вестников — ангелов. А для непосредственного управления, реального царствования Илу назначает другого бога из числа своих потомков[33]. И эти потомки ожесточенно спорят и сражаются за право стать царями богов и людей. В этом отношении угаритские божества делятся на две враждующие группы. В одну входят Йамму, Астару, Муту. В другую — Балу, Анату, Котару–ва–Хасису, Шапашу.
Йамму — бог моря и водной стихии вообще[34]. Его еще называют Судией речным. Под рекой же подразумевается та исходная река мироздания, у истоков которой обитает Илу[35]. Поэтому Йамму — любимец Илу. Представляя непредсказуемую морскую стихию, Йамму казался утаритянам воплощением хаоса и мирового беспорядка. В то же время он олицетворяет земное водное орошение, противопоставленное небесному.
Но надо иметь в виду, что ни в Сирии, ни в Финикии искусственное орошение, то есть земное, никогда решающей роли не играло. Гораздо большее значение для сирийско–финикийского земледелия имело естественное орошение: дождь и даже роса. Поэтому и Йамму не казался людям этого региона благодетельной силой, но выглядел, скорее, силой разрушающей и мешающей дождю, наполняющему речные русла, оплодотворяющему землю, дающему ей возможность произвести урожай[36].
Астару не пользовался в Угарите особой популярностью, хотя относился к старым общесемитским богам и наделялся весьма разнообразными и часто очень важными для людей функциями[37]. Но в Угарите он являлся в первую очередь богом пустыни и тем самым противостоял цивилизованной жизни. Одно время Астару претендовал на царскую власть над миром. Но он явно оказался недостоин ее, царский трон был слишком велик для него, и ему пришлось самому с позором от власти отказаться. Были в угаритском пантеоне и другие божества пустыни, называемые Прожорливыми и Разрушающими[38]. Они противостояли Балу и цивилизованной жизни, которой тот покровительствовал.
Муту считался богом смерти и владыкой подземного мира[39]. Сам он обитал в городе Хамрай, расположенном в ущелье, которое воспринималось как вход в подземный мир. Чтобы добраться до этого города, надо перейти горы Таргузиза и Таррумаги, находящиеся на краю земли, а затем уже спуститься в подземную обитель, где и находится город Хамрай. Само это название иногда переводят как «место проливания слез» или «место крушения». Муту — мощная фигура. Одна его губа достает до неба, другая — до земли. И он поглощает все, что находится вблизи него. Поэтому отправляемые к Муту вестники ни в коем случае не должны к нему слишком приближаться под угрозой неминуемой гибели, а могут лишь издалека пересказывать послания. Отвратительный, вызывающий ужас образ Муту подчеркивал всеохватность смерти, которой в принципе никто не может сопротивляться. Во власти Муту находятся не только все люди, но и боги[40]. Его проявлением в земном мире, кроме смерти каждого конкретного человека, являются иссушающий зной и жестокая за суха, ведущие к исчезновению всего живого. В его руках скипетр бесплодия и вдовства. И вообще всякое неплодородие связано с Муту[41]. Гибель Муту в борьбе с Балу открывает «хляби небесные», и через них нисходит на землю благотворящий дождь, а само уничтожение (явно временное) Муту воспроизводит процесс обработки злаков с целью получения зерна[42].
15
Имя Илу имеет корень, который обозначает понятие «бог» почти во всех семитских языках. Это имя, произносимое как Эл, обозначает Бога в Библии. Превращение такого нарицательного существительного в собственное имя верховного утаритского бога говорит о том, что его культ очень ранний и, возможно, относился к самому древнему слою религии, когда предки угаритян еще были членами общесемитской общности. Разумеется, культ Илу со временем развивался, и образ этого бога, каким он рисуется в угаритских текстах II тысячелетия до н. э., очень удалился от того, каким он был в восприятии общесемитских предков.
16
В дошедших до нас угаритских мифах нет сказания о сотворении вселенной и человека. Это не означает, что угаритяне не интересовались подобными вопросами. Человек всегда хотел знать, как возникли мир и сам человеческий род, а потому соответствующие мифы присутствуют и часто занимают очень важное место в мифологии любого народа. Скорее всего, подобные мифы существовали и в Угарите, несмотря на то что тексты, их излагающие, пока не найдены. На существование мифов намекает эпитет Илу — Творец творения, что подразумевает сотворение им вселенной. Исследователи отмечают, что этот эпитет связан с глаголом «строить» или «рождать». Так что вселенная понималась либо как мироздание, построенное верховным богом, либо как его порождение. И. Ш. Шифман отмечает, что до появления новых данных сделать выбор между этими двумя возможностями нельзя. Но в любом случае создание вселенной рассматривалось как творческий акт Илу, как результат приложения им определенных усилий.
17
Для людей всегда характерно сознательное или подсознательное перенесение на окружающий мир особенностей собственного человеческого бытия. И мир этот они воспринимали как нечто подобное человеческой семье. Поэтому и боги, управляющие им, считались божественной семьей, происходящей от общего предка. Таким предком, естественно, был в их представлении верховный бог, каким и выступал в Угарите Илу.
18
Илу — не баал, т. е. «владыка», а именно илу, эл, т. е. «бог». Поэтому он выступает как покровитель не только царей Угарита, но и царей вообще, всякий царь — его «слуга» и «сын», и всякое царство — «дар Илу». И в угаритском сказании о Карату так обозначается не только царство этого героя, но и владения его противника и будущего тестя Пабелли — страна Удумми.
19
Попытки поместить резиденцию Илу в каком‑либо конкретном земном месте недалеко от Угарита едва ли правомерны. В Библии говорится, что Эдем, место пребывания первых людей, находился там, откуда вытекает река, далее разделяющаяся на четыре потока; один из них обтекает Хавилу, дающую золото, что, вероятнее всего, соответствует Южной Аравии, другой — Куш, т. е. Африку южнее Египта, третий и четвертый имеют вполне исторические названия Тигр и Евфрат, и эти реки орошают Месопотамию. Таким образом, перед нами водный поток, омывающий весь известный тогда мир, т. е., по существу, океан (можно в связи с этим вспомнить, что и греки воспринимали океан как реку, омывающую землю). Что касается двух океанов, в середине которых обитает Илу, то и финикийцы представляли свою вселенную как расположенную между двумя океанами. И в Библии творение мира описывалось как разделение первобытных вод, после чего и явились небо, земля и собственно вода (море). В Угарите Илу порой отождествлялся с месопотамским богом, которого семитоязычные жители Месопотамии называли Эа, а шумеры — Энки. Этот бог тоже был связан с водной стихией, но не с морем, а с благодетельными реками Месопотамии — Тигром и Евфратом.
20
Качества Илу — способность быть гарантом мирового и общественного порядка, щедрость, мудрость, милостивость — это качества идеального монарха. Именно таковым и предстает Илу как глава космического царства богов и всего человечества.
21
Перенося на мир богов закономерности человеческой жизни, угаритяне придали и своему старому богу не только положительные качества мудрой старости, но и недостатки, свойственные этому периоду человеческой жизни. Мир богов и мир людей в представлении жителей Угарита, как и многих других стран и городов древности, не были отделены друг от друга непреодолимой стеной, и боги наделялись достоинствами и недостатками обычных людей, хотя и в размерах, превышающих человеческие.
22
То, что Илу был Господином годов — это гипотеза, хотя и наиболее вероятная. Некоторые исследователи дают другое толкование этому эпитету Илу. Одни полагают, что выражение ’b.snm означает «отец смертных», другие — «отец возвышенных», т. е. богов, третьи — «отец благополучия». Иногда даже думают, что в данном случае Илу выступает отцом бога Шунаму. Но этот бог не появляется ни в мифологических, ни в ритуальных, ни в магических, ни в каких‑либо других угаритских текстах. Конечно, никто не исключает полностью возможность находки текста с упоминанием такого бога. И все же толкование «отец (господин) годов» на нынешнем уровне наших знаний представляется наиболее приемлемым.
23
Тщательные исследования на основе изучения сравнительного материала показали, что в кочевых обществах существовал культ «бога отца», причем под отцом подразумевался конкретный отец данного человека. Поскольку культ воспринимался и дальнейшими потомками «отца», он становился семейным или родовым. С утверждением определенного рода в качестве главы данного общества семейный культ превращался в династический. Если принять эту гипотезу, утаритский Бог отцовский и оказывался богом угаритского царского дома. Но это не единственное возможное объяснение.
24
Уже говорилось о стремлении людей перенести на мир богов закономерности человеческой жизни. Принимая развитие окружающего мира, люди понимали это развитие как смену различных поколений богов. Тема борьбы богов была широко распространена в самых разных религиях, не связанных друг с другом. Как мы увидим позже, она была свойственна и финикийской религии. Поэтому предположение, что Бог отцовский был свергнут Илу и в результате потерял власть, в принципе не лишено оснований.
25
Возможно, что в утаритской религии, как и в религии финикийской, официальное положение того или иного божества и его действительное почитание могут не совпадать. В I тысячелетии до н. э. такое случилось с Илу–Элом. Во II тысячелетии до н. э. это могло относиться к положению Бога отцовского.
26
Асирату недаром носит второе имя — Плату. Как и ее супруг Илу, она является верховной богиней по преимуществу. Это ее второе имя показывает, что она тоже очень древняя богиня и ее культ возник во времена общесемитской общности. У других семитов, арабов, в древности существовала богиня Алилат (правильнее аль–Илат), т. е. тоже просто «богиня». По мнению И. Ш. Шифмана, она аналогична Асирату–Илату. С другой стороны, «отец истории» Геродот отождествляет Алилат с греческой Афродитой Уранией, т. е. «небесной». Если Алилат действительно аналогична Асирату, то и между этой богиней и Афродитой Уранией тоже существовало какое‑то сходство, тем более что Афродита вообще имела восточное происхождение. Считалось, что Афродита Урания как небесная богиня покровительствует морякам и способствует удачному плаванию, обеспечивая благоприятный ветер и чистое небо. Но главное, по своей первоначальной сущности Афродита была богиней плодородия, что и позволило грекам отождествлять ее с такими восточными богинями, как Астарта, Иштар, Хатхор. Видимо, эти качества были свойственны и Асирату. Она явно входила в круг богинь, прежде всего связанных с плодородием, богинь–матерей.
27
Возможно, и в этом случае наблюдается некоторое сходство между Асирату и Афродитой Уранией. Но пока неизвестно, отводилась ли Асирату вообще какая‑либо роль в мореплавании.
28
Такое предположение все же не представляется верным. В известных нам угаритских мифах Асирату часто выступает как противница Балу, т. е. бога, как будто наиболее почитаемого в Угарите. В сказании о Карату Асирату именуется тирской и сидонской богиней (Асирату тирийцев, Плату сидонян). Из этого вытекает, что во время составления данного сказания, а именно в первой половине II тысячелетия до н. э., центрами почитания Асирату были именно Тир и Сидон, а не Угарит.
29
Эпитет Дева носила богиня Анату, о которой речь пойдет позже. На этом основании некоторые исследователи выдвинули предположение, что Рахмайу — другое имя Анату и, следовательно, именно Анату была второй супругой Илу. Однако в некоторых угаритских текстах ясно говорится, что Анату — дочь, а не жена Илу, так что она относится ко второму поколению богов, в то время как Рахмайу — явно к первому. Порой Рахмайу идентифицируют с Асирату, счи–тая, что их имена принадлежат не двум разным богиням, а одной. Но в тексте о рождении Шахару и Шалиму эти две богини выступают самостоятельно. Так что надо признать Рахмайу самостоятельной богиней. А само по себе «двоеженство» Илу совершенно неудивительно. В мифах различных народов боги, особенно наиболее важные, имеют не одну жену. К тому же на Ближнем Востоке существование нескольких жен у знатного человека, а тем более царя (а Илу был царем богов и людей) вообще не считалось чем‑то необычным.
30
К сожалению, никаких мифов, в которых Рахмайу играла бы значительную роль, не сохранилось, кроме рассказа о рождении богов Шахару и Шалиму. Да еще в сказании о Карату она упоминается среди богов, пришедших к этому герою на пир по случаю его свадьбы, где она вместе с другими собравшимися богами благословляет новобрачных. В этом же сказании Асирату выступает врагом Карату, так как он не принес ей обещанной жертвы; Рахмайу же вместе с другими оказывается покровительницей этого героя. Кстати, думается, это еще раз подтверждает самостоятельность фигуры Рахмайу. Отсутствие же этой богини в других мифологических текстах с более ясным контекстом и в известных нам ритуальных текстах не позволяет точнее определить функции Рахмайу. Однако очевидно, что она, как и Асирату, относится к богиням–родительницам, первоначально почитавшимся как богини плодородия. Наличие двух богинь с очень близкими «обязанностями» может объясняться и историей становления утаритского общества. Вероятно, в его основе лежали две аморейские племенные общности — Дитану, к которой принадлежал Карату, и Харнаму. Может быть, каждая из них принесла в утаритский пантеон свою богиню–мать, что и привело к удвоению этой божественной фигуры.
31
Охота — одно из древнейших занятий человечества, и оно, естественно, требовало наличия своего божественного покровителя. У семитов Южной Аравии охота в ряде случаев приобретала священный характер. Особое значение охота на диких зверей, прежде всего таких опасных, как лев, имела у ассирийских царей. Эта, как принято говорить, сакрализация (от латинского слова sacer — «священный») могла, скорее всего, восходить к временам существования общесемитской общности. Тогда Рахмайу оказывается, как и Илу и Асирату, очень древним божеством, чей культ возник задолго до появления амореев в Сирии. Отметим, несколько предвосхищая дальнейшее, что и для более молодых богов, таких, как Балу и Анату, охота тоже была очень важна.
32
После открытия текста с рассказом о рождении Шахару и Шалиму была выдвинута гипотеза, что это — два имени одного бога. Параллели такого двойного именования в угаритских мифах имеются. Однако внимательное изучение этого текста и то, что в списке богов и в нескольких ритуальных текстах Шалиму упоминается отдельно, позволило ученым утверждать, что это два самостоятельных бога, хотя обычно они и упоминаются вместе.
33
Илу был верховным богом по преимуществу, в то время как его потомки, включая Балу, который не был его родным сыном, являлись «владыками». Поэтому именно им и было передано конкретное управление отдельными местностями или сферами человеческой деятельности. Положение Илу схоже с положением египетского фараона или хеттского царя по отношению к их сиро–финикийским владениям: фараон или царь Хатти являлись верховными государями, и местные царьки полностью им подчинялись. Но в то же время непосредственно в дела Угарита, Тира или какого‑либо другого города–государства этого региона они не вмешивались, передав конкретное управление ими местным царям. В какой‑то степени это напоминало взаимоотношения сеньоров и вассалов внутри западноевропейской феодальной системы. В случае необходимости верховный государь Хатти и Египта мог вмешиваться в дела своих «вассалов». Так, хеттский царь Тудхалийя IV в качестве последней инстанции решает спор между утаритским царем Аммистамру II и его женой Бит–Рабити. Царьки финикийского побережья, подчиненные Египту, в момент опасности или споров друг с другом взывают о помощи к фараону. Илу тоже можно рассматривать как «сеньора», а более молодых богов — как «вассалов» в системе божеств Угарита.
34
Такое толкование в настоящее время стало общепринятым, хотя в первое время после открытия угаритских текстов существовали и другие, а именно, что Йамму — бог дня или бог солнца.
35
Слово «судья» довольно рано приобрело значение главы или представителя политической власти. В таком значении оно встречается уже в III‑II тысячелетиях до н. э. в месопотамском царстве Мари и северосирийском городе–государстве Эбла. У евреев до возникновения их царства такие судьи возглавляли племенной союз Израиль во время его войн с различными соперниками за обладание Палестиной. Библейский материал показывает, что «судья», хотя и обладал довольно значительными полномочиями и бывал даже пожизненным главой союза, все же не являлся царем. Недаром в конце библейской Книги Судий подчеркивается, что в те дни не было царя у Израиля. В I Книге Самуила довольно ясно противопоставляется положение судьи и положение царя в обществе: в отличие от судей, даже неправедных, какими были сыновья Самуила, царь будет принудительно забирать юношей в армию, заставлять их возделывать его поля и изготовлять ему оружие, девушки будут готовить для царя еду, а все остальные — отдавать царю лучшую часть своих полей, виноградников и оливковых рощ и платить ему десятину со всех оставшихся доходов. Судьи же явно такой властью не обладали. Позже, когда в Тире престол оказался пустым, власть на это время перешла к «судьям». В финикийских городах запада, в том числе в Карфагене, «судьи» были высшими должностными лицами, возглавлявшими правительство. Возможно, что такое словоупотребление использовано раннехристианскими авторами для обозначения главы германских племен готов, который обладал значительной властью, но не был коронованным согласно традициям королем. Исходя из этих параллелей, можно говорить, что Йамму выступает не столько как собственно судья, сколько как правитель, но не имеющий монархических полномочий и соответственно не увенчанный знаками царского достоинства; ведь в мифе рассказывается, что он потребовал у богов признания его именно в качестве царя, что и вызвало резкое противодействие со стороны Балу.
Что касается реки, то это та мировая река, которая обтекает всю землю и которая аналогична греческому океану, а отдельные видимые водные бассейны, включая Средиземное море, — части этой первозданной реки.
36
Хотя в Угарите мореплавание и морская торговля играли довольно большую роль, в городе пока не обнаружено храма Йамму, а некоторые «обязанности» покровителя мореплавания, по–видимому, как об этом будет сказано позже, перешли к его противнику Балу. Никаких других мифов, которые рассказывали бы о Йамму, кроме мифа о борьбе Балу и Йамму, пока не обнаружено, и Йамму явно выглядит в нем отрицательным персонажем. Связано ли это с тем, что найденные мифологические тексты относятся именно к храму Балу и являются «священным писанием» этого храма или вообще отражают мышление угаритян, точно сказать трудно. Но все же последнее представляется гораздо более вероятным. Видимо, угаритяне рассматривали Йамму как носителя мирового хаоса, противопоставленного цивилизации (см. ниже), и поэтому не столько уважали, сколько боялись его. Это не мешало им, однако, приносить Йамму жертвы, как и другим богам. В списке утаритских божеств Йамму занимает одно из низших мест.
37
Культ Астару (Аштара, Астара) был широко распространен у семитских народов Передней Азии. Еще в III тыся–челетии до н. э. культ этого бога существовал в Эбле. Его чрезвычайно почитали арабы и арамеи. Возможно, что у них он считался солнечным богом. У южных арабов имелся бог Аштаршамайн, т. е. «Аштар небесный». В Северной Аравии он был даже верховным богом. Но надо подчеркнуть, что поклонники этого бога жили преимущественно в пустыне или недалеко от нее, а некоторые из них были кочевниками, что объясняет неприятие Астару угаритянами.
38
Текст, рассказывающий о борьбе Балу с Прожорливыми и Разрушающими, дошел до нас в очень плохом состоянии. Неизвестно точно, какого размера текст предшествовал сохранившемуся и какой завершал его. В нашем распоряжении имеется, по существу, лишь середина рассказа. Поэтому точный смысл последнего вызывает огромные разногласия среди исследователей. И хоть как‑то совместить эти разногласия не представляется возможным, пока не будут найдены недостающие отрывки или хотя бы их более или менее значительные фрагменты. Пока ясно только одно: эти божества связаны с пустыней и противостоят Балу.
39
Людей всегда интересовала тайна смерти, и они пытались выяснить, чем жизнь отличается от смерти. Это легло в основу возникновения культа умерших, первые следы которого мы находим уже у неандертальцев. В более позднее время бог смерти становится одной из самых важных фигур божественного мира. Отношение к нему всегда двусмысленно. С одной стороны, его почитают, хотя и боятся, с другой — стараются как можно меньше о нем говорить. Это относится и к утаритскому богу смерти Муту. Он выступает как персонаж мифа о Балу в качестве противника этого бога. А мифов, где бы главным героем выступал Муту, не найдено, и думается, что и не будет найдено. Как у греков, строго говоря, не было подобных мифов об Аиде. Возможно, супругой Муту была Шеол, богиня подземного мира.
40
Отношение утаритских богов к смерти довольно двусмысленно. С одной стороны, боги конечно же бессмертны, чем они в первую очередь и отличаются от людей. Однако, с другой стороны, Балу недаром предупреждает своих вестников, чтобы они не приближались к Муту, потому что тот может их поглотить. И сам Балу первоначально пал в борьбе с Муту. А в конечном счете и сам Муту был уничтожен Анату (позже он явно воскрес, хотя в дошедшем до нас тексте об этом не говорится). Во всяком случае, божества боятся ужасного бога смерти не меньше, чем люди. И во многих случаях они бессильны перед ним. Когда Илу хочет спасти от неминуемой смерти своего любимца Карату, он не может сам выступить против Муту, а изготовляет магическое существо Шатикату, которому и поручает одолеть кровожадного Муту.
41
Чтобы избежать гибели общества от неплодородия земли и от бесплодия женщин (их «вдовства»), в Угарите совершали специальную церемонию, когда изображение Муту со скипетром бездетности и вдовства появлялось перед собравшимися, а затем жрец призывал на него судьбу обрезанной и связанной виноградной лозы.
42
Противниками Балу оказываются боги, образы которых олицетворяют угрозу гибели и саму гибель человека и созданной им цивилизации, — неукротимая морская стихия (Йамму), бесплодная пустыня (Астару) и, наконец, сама смерть (Муту). И в борьбе с ними Балу не только утверждает свою власть, но и спасает мир.