— Поверь, убийца, ты должен теперь умереть! — отвечал Орт. — Ты должен искупить теперь смерть моего брата! Сегодня ждет тебя гибель.
— Нет, могучий король. Укроти свой гнев и подумай о том, что пусть уж лучше будет размозжен один череп, чем всем вам гибнуть друг за другом. Оставайся лучше жить на славу твоему отцу.
— Бесстыдный человек! На что же я, по–твоему, годен? Ты лишил меня товарища моей юности, и в жизни остается мне одно лишь горе.
Обеими руками взмахнул он над головой своим мечом, и витязи поскакали навстречу друг другу, и скоро шлемы их зазвенели под могучими ударами мечей. Долго длился бой, и юный Орт нанес Витеге три раны. Но все было тщетно: Этцелю суждено было потерять обоих сыновей.
— Пока еще все может кончиться благополучно, — снова заговорил Витеге, — позже это уже будет невозможно, и я, конечно, убью тебя. Потом, может быть, и сам пожалею, да что в том толку?
— Нет, ты от меня не уйдешь, вероломный человек! — кричал Орт. — Ты должен заплатить мне тут же, на месте, за гибель моего брата!
Тем временем и Дитгер успел сесть на своего коня и во весь опор скакал к месту битвы. Молодые королевичи вдвоем напали на Витеге. Они напали на него с тылу и спереди. Никогда еще не сыпались так на него быстрые удары мечей. Витеге совсем разъярился от гнева, и пришлось поплатиться за то молодому королю гуннов: славным мечом своим Витеге нанес ему такой удар, что рассек ему пополам весь череп, и Орт мертвый повалился наземь. Великий был это грех! Оба сына королевы Хельхи бездыханные лежали на лугу.
Сильно опечалился Дитгер Римский. Взял он в руку меч и неустрашимо напал на Витеге. Но Витеге грозно отражал его удары. Пока длился бой, бойцы все более и более приходили в ярость. Никогда еще не испытывал Дитгер такого горя, как при виде своих убитых королей, и кровь выступила у него из глаз вместо слез.
Благородные и отважные витязи бросили коней и бились пешие. Громко звенели их мечи, и глаза их метали пламя. Долго длился бой, и день начал уже клониться к вечеру. Как ни юн был Дитгер, но все же нанес он Витеге четыре глубоких раны. Почувствовав сильную боль, Витеге бросил на землю щит и, подняв свой меч обеими руками, бросился на Дитгера и сразу рассек ему надвое все туловище. Это был самый превосходный удар, отделивший сразу печень от сердца.
О горе, каким позором покрыл себя при этом Витеге! Дитгер, король римский, умирая, сказал:
— Увы, брат Дитрих, тебя, конечно, уж никогда я не увижу!
Горько заплакал при этих словах вероломный Витеге. Он стал покрывать поцелуями раны Дитгера и говорил:
— Клянусь Богом, я с радостью умер бы сам, лишь бы вернуть тебя к жизни! Теперь нет для меня такой страны, где бы мог я укрыться от гнева Дитриха.
Наконец решился он уехать и уже подошел было к коню своему, Шеммингу, но тут силы покинули его, и он вынужден был лечь тут же на лугу.
Дитрих Бернский, направившись со своим войском к Равенне, скоро нашел войско Эрменриха. Войско это было велико и сильно, но все же Дитрих и гунны победили его в первый же день битвы. На другой день воины Эрменриха разбежались в разные стороны, покинув на поле битвы своих мертвых, но и гунны тоже потерпели сильный урон.
В тот же день вечером, когда победители отдыхали от тяжких трудов, Дитрих вдруг увидал подъезжавшего к ним Эльзана, и предчувствие чего–то недоброго овладело им.
— Ну, как поживают молодые гуннские князья и мой брат?
— Государь, я этого не знаю, — печально отвечал ему Эльзан, — они скрылись у меня из глаз, но, я надеюсь, с ними не случилось ничего дурного.
Но плохо верил он сам тому, что говорил. Дитрих же Бернский, несмотря на всю усталость своих воинов, приказал им сейчас же отправиться разыскивать пропавших.
В это время прискакал Гельфрих. Сначала он лишился чувств от горя, а потом сказал Дитриху слабым, беззвучным голосом:
— Разве вы не знаете, что случилось? Там в поле лежат убитые молодые короли и вместе с ними брат твой, Дитгер!
Ни слова не произнес Дитрих, но мигом вскочил на коня и поскакал в ту сторону, куда указывал Гельфрих. Там, недалеко от Равенны, нашел он на песке убитых королей и в горе бросился на их тела. Вокруг него столпились его верные воины. Долго лежал он молча, потом разразился он отчаянными жалобами, проклинал свою судьбу и призывал себе смерть. Затем вспомнил он об Этцеле и Хельхе, разом лишившихся обоих сыновей и которые, конечно, должны были проклясть его, как убийцу, потому что он поручился им за жизнь их детей. Наконец задумался он и о своей собственной судьбе: теперь уж навсегда утратил он благосклонность короля гуннов, а без его помощи не удастся ему уберечь свою землю от посягательств Эрменриха. В этом он успел уж не раз убедиться на деле.
Когда же миновал первый взрыв его горя, вспомнил он об убийце и поклялся отомстить ему. Снова бросился он к трупам сыновей Хельхи и стал внимательно осматривать раны.
— Теперь знаю я, кто это сделал, — воскликнул он в бешенстве, — мне знаком меч Мимминг! Проклятый злодей! Если бы был он теперь здесь, я положил бы предел его злодеяниям!
Тут только вспомнил Дитрих, что он потерял и своего собственного брата, и чуть было опять не позабыл все от горя. Но тут вдруг послышались яростные крики: Витеге, не успев собраться с силами, все еще лежал неподалеку на земле, но, увидев грозившую ему опасность, вдруг поднялся и вскочил на коня.
— Скорее! На коня, король Берна! — кричали его воины. — Вот скачет тот, кто совершил эти убийства!
Дитрих мигом забыл свои жалобы и слезы; полный гнева, вскочил он на коня и поскакал за беглецом. Многие из бернцев и гуннов раньше уже пустились догонять Витеге, но всех их опередил Дитрих.
Мчался Витеге по широкому лугу, а вместе с ним дядя его, Ринольд, — не хотел он покинуть его в неминучей беде.
— Стой, Витеге! — кричал ему вслед Дитрих Бернский. — Если ты мужчина и воин, то остановись и дай мне ответ в том, что ты сделал!
Но Витеге, не внемля его словам, скакал вперед как безумный.
— Расскажи же мне, что сделали тебе молодые князья? За что ты их убил? — продолжал Дитрих. — Скажи, храбро ли они защищались? Да остановись же! Подумай, я устал и выбился из сил, а если бы ты убил меня, какую стяжал бы ты себе славу! Ты получил бы и Берн, и Милан, и даже Рим в придачу, — король твой, конечно, отдал бы тебе их в награду!
Видя, что Витеге, не слушая, продолжает скакать вперед, Ринольд сказал ему:
— Право, это позор, что мы так убегаем. Какой вред может причинить нам этот человек один?
— Нет, дядя, — отвечал Витеге, — мы погибли, если мы остановимся.
— Ты — трус! — воскликнул Ринольд, — Будь что будет, я остановлюсь!
— Так оставайся же, если хочешь, — отвечал Витеге. — Жаль мне потерять тебя, но делать нечего!
Дальше поскакал Витеге; Ринольд же соскочил с коня, чтобы подтянуть подпругу, а потом снова сел на него и во весь опор понесся навстречу Дитриху и ударил его копьем прямо в панцирь. У Дитриха не было ни копья, ни шлема, ни щита, но он выхватил из ножен меч и одним ударом рассек Ринольду шлем и череп.
Тем временем Витеге далеко ускакал по ровному полю, но это не спасло его от гнева Дитриха. Бернский витязь скоро снова нагнал его и осыпал насмешками, издеваясь над его трусостью, мешавшей ему отомстить за смерть своего дяди. Он был уже так близко к Витеге, что между ними оставалось пространство всего лишь на длину коня. Вот Витеге доскакал уже до моря, и Дитрих совсем было настиг его, как вдруг в одно мгновение Витеге исчез у него из глаз: одна русалка сжалилась над бедным витязем и увлекла его к себе на дно моря вместе с его конем. Там покоится он и теперь, сокрытый морскою пучиной, и отдыхает от поединков и битв.
Дитрих в пылу преследования и не заметил, как конь его вступил в воду, и опомнился только тогда, когда холодные волны доходили ему до груди; тут только понял он, что ненавистный враг навсегда избег его мести.