От Будуяна Карча узнал, что многие строптивые пастухи нашли себе могилу в соленых водах Черного моря. От Адурхая — что старые дровосеки, оставив родные леса, уходили в степи Бессарабии. От Каурузы — что рабы хана могли охотиться только на сусликов, полевых мышей и шакалов: другая охота — на медведей, туров и лисиц — для них была запретом.
— Больше нельзя так жить! — говорил Будуян. — Волк зарезал у меня овцу, а хан говорит, что я украл ее. Что будет, если у меня отобьется несколько овец? Он замучит меня!..
— Ты, Будуян, верно говоришь: нельзя так жить дальше! — подтверждал Адурхай. — Нельзя! Я день и ночь стучу топором, а хан говорит, что я мало заготовил на зиму дров.
— Ваша правда! — поддакивал им Кауруза. — Сколько я ни настреляю дичи — все мало! Какого зверя ни принесу — хан все недоволен! Убью лань — почему убил не тура? Убью волка — почему убил не медведя? Ничего не ценит! Всем недоволен! Нет, больше не буду служить хану!..
— Но куда ты пойдешь? — спрашивал Каурузу Адурхай. — Все леса и горы принадлежат хану. Куда ты денешься, где найдешь себе место?
— Это верно, — отвечал на слова дровосека охотник. — Все принадлежит ему — все земли его.
В разговор вступил Будуян:
— Я вижу много людей, и они рассказывают мне, что за горами лежит неведомая и никому не принадлежащая страна…
— Разве есть такая страна, в которой нет одного властителя, которому принадлежит все: горы, леса, озера, звери и люди? — спросил Карча.
— Есть! — отвечал Будуян. — Есть такая страна.
И Будуян рассказал друзьям, что ему приходилось слышать от людей, побывавших в благодатной, никому не принадлежащей стране. Эти люди утверждали: чтобы достигнуть благодатной земли, нужно пройти через восемь гор, пересечь тринадцать малых и больших рек, миновать семнадцать долин; говорили, что на пути встретится такой силы ветер, что будет сбивать с ног и возвращать вспять; встретятся дикие звери, один вой которых способен обратить в бегство целое войско; леса, не имеющие в себе ни дорог, ни троп, — путь через них нужно прокладывать топорами и копьями.
И теперь, как только Карча встречал путника, непременно расспрашивал его о неведомой стране.
— Есть ли такая страна? Кто тебе о ней сказал? — говорили они ему.
А те, что слышали о ней, отвечали:
— Плохая страна. Растет в ней только чертополох да держи–дерево; живут в ней только гиены, волки да шакалы; течет в ней одна река — она мутна и вода ее ядовита.
Не верил этим рассказам Карча: глубоко в сердце запали ему слова Будуяна. И чем больше думал Карча о далекой стране, тем больше хотелось ему побывать в ней.
«Как бы плохо там ни было, — думал Карча, — но все же там, верно, лучше, чем в крымских загонах для скота. Я там буду свободным, буду трудиться для себя и жить, как хочу…»
И решил Карча отправиться в ту благодатную и неведомую страну. Свое решение Карча сообщил друзьям. Они ему ответили:
— И мы пойдем с тобою.
Карча обрадовался такому решению друзей.
— Вчетвером нам легче будет идти, — сказал он. — Мы скорее достигнем той страны, о которой так много говорят в народе.
Целую зиму друзья готовились в дальнюю дорогу. Будуян из лучшего конского волоса сплел себе аркан, хорошо просмолил и навощил его. Адурхай упросил ханского кузнеца выковать ему стальной топор, и когда тот выковал, остро наточил его. Кауруза изготовил гибкий, с тугой тетивой лук, сделал большой запас хорошо отточенных стрел. А Карча запасся отборными зернами пшеницы, ячменя и овса; абрикосовыми, персиковыми и сливовыми косточками.
С весною, как только в горах зажурчали первые талые воды, друзья покинули Крым. Они отправились на восток, в неведомую им страну.
Тяжелый путь предстояло им пройти. Нужно было пробираться через лес, а лесу этому не было конца. Вначале были лишь сожженные солнцем рыжие кусты можжевельника. Их сменили кусты орешника с багровожелтыми листьями. Затем — чинары и ольха. Потом — кривые толстоствольные дубы, высокие сосны и ели. Приходилось идти то по мягким кочкам мха, то по вязкой, словно трясина, земле, усеянной сопревшими иглами сосен и елей; то по сухому, жесткому песку.
Леса сменили долины, долины — холмы, а за холмами — горы, одна выше другой, — отсюда начиналась земля, о которой друзья слышали, мечтали и хотели увидеть.