У баев загорелись глаза.
— А если я пойду к Суг–таю, что мне ему говорить? — спросил Мултыган. — Научи меня!
— Нет, нет, — закричал Майдох. — Лучше меня научи. Ведь ты у меня увез товар!
— Ладно, — сказал Чалджи, — я вас обоих научу. Вы оба богачи, вам есть чем отпотчевать Суг–тая. Когда я опущу вас в воду, кричите: «Хозяин воды, дедушка Суг–тай, возьми нас!» Он развяжет вам руки и ноги, даст коней, хорошую одежду, а там уж познакомитесь, поговорите. А сейчас раздевайтесь.
Чалджи связал раздетым баям руки и ноги, привязал к ним тяжелые камни и сбросил обоих в воду — только пузыри пошли.
Потом он взял коней и одежду баев и поскакал догонять всадников, которые увезли Чибек. За курганом он догнал их.
— Чибек! — позвал Чалджи. — Сестра моя, я освобожу тебя!
Всадники в страхе глядели в небо.
— Сестра твоя, — сказали они, — стала лебедем и улетела.
Чалджи бросил байскую одежду, повернул лошадь, стегнул ее хамчой и, рыдая, поскакал прочь.
Добро за добро
…Плачет, рыдает несчастный Чалджи:
И плачет опять безутешный Чалджи:
Долго ехал Чалджи по степи. Уже село солнце за далекими бархатными тасхылами. Уже загорелась вечерняя заря. А он, бросив поводья, медленно покачивался в седле.
— Остановись, Чалджи! — послышался вдруг голос за его спиной.
Чалджи поднял голову и увидел того старика, которому он, по совету Чибек, дал барана. В руках у старика был хомс[146].
— Слезы твои услышало мое сердце… — сказал старик, — твою грустную песню услышал мой хомс. Сердце мое и хомс мой откликнулись, как эхо в горах.
Чалджи молчал, глядя на старика грустными глазами.
— Ты дал мне барана, — продолжал старик. — Ты помог мне высушить слезы. А чем я помогу тебе?
— Я сестру свою потерял, — прошептал Чалджи, — как мне найти ее?
— Долог и труден будет твой путь, — проговорил старик. — Ничего у меня нет, чем бы я мог помочь тебе. Вот только этот хомс… Возьми его. С песнею легче жить, легче переносить невзгоды.
Чалджи взял хомс и тронул струны. Они запели:
Так пел хомс, а Чалджи и старик слушали его, затаив дыхание. Потом, когда песня замолкла, Чалджи сказал:
— Правду говорит хомс. Я видел и знаю людское горе, я видел и знаю тех, кто горе приносит. И всю жизнь я буду бороться за счастье бедных людей.
Он снова тронул струны, и теперь хомс зазвенел с новой силой, а слова загремели как поток, падающий с тасхыла:
— Спасибо тебе, волшебный хомс, — сказал Чалджи, просветлев лицом, — теперь у меня есть верный друг! Спасибо тебе, добрый старик! Знай, что твой хомс попал в надежные руки.
…Старик долго смотрел вслед удаляющемуся Чалджи. И на глазах у него блестели слезы, но это были слезы радости.
Зло за зло
…В тайге, через которую лежал путь Чалджи, жила в одном улусе, в богатой юрте красавица Тарынчах[147]. Была она так красива, что даже таежная весна завидовала ей. У нее были такие длинные косички, как степные тропинки. У нее было так много нарядов, что в них можно было нарядить девушек семи улусов. И все же никто не завидовал ее красоте. Никто не называл ее цветком потому, что цветок не только поражает красотой, но и дает пчелам мед. Никто не называл ее кудрявой березкой потому, что березкой не только можно любоваться, но и строить из нее юрты. Тарынчах же была красива, но красота ее не радовала людей.