«Господин генерал-лейтенант был ограблен кем-то из своих лакеев семь или восемь месяцев назад. Он лишился двадцати пяти крон, которые были похищены из одного из кабинетов позади библиотеки. Он послал за Эмаром и попросил его раскрыть обстоятельства дела. Эмар несколько раз прошел вокруг комнаты, держа в руках лозу и ставя ногу на стулья, разные предметы мебели и на оба бюро, находившиеся там и имевшие по несколько выдвижных ящиков. Он определил, из какого бюро и из какого именно ящика были украдены деньги. Господин генерал-лейтенант попросил его пойти по следу грабителя. Он так и сделал. Он вышел со своей лозой на новую террасу, куда вела дверь кабинета, затем вернулся в комнату к огню, проследовал в библиотеку, а потом пошел прямо наверх в помещение, где спали лакеи. Лоза привела его к кровати, над одной половиной которой прут наклонился, а над другой остался неподвижным. Лакеи, которые при этом присутствовали, стали кричать, что вор спал на той половине кровати, на которую указала лоза, а другую занимал еще один слуга». Гарнье приводит длинный отчет о различных экспериментах, которые он провел с генерал-лейтенантом, его дядей аббатом де Сен-Ремэном и господином де Пюге, чтобы проверить, не обманывает ли их этот человек. Но все их попытки обнаружить жульничество потерпели неудачу. Он дает интересный отчет о разговоре с Эмаром. Человек этот всегда отвечал честно.
Сообщение об экстраординарном раскрытии убийства в Лионе при помощи волшебной лозы привлекло внимание в Париже, и Эмара вызвали в столицу. Однако там способности покинули его. Принц де Конде предлагал ему разные проверки, но тот во всех потерпел неудачу. В саду было выкопано пять ям. В одной было спрятано золото, в другой серебро, в третьей золото и серебро, в четвертой медь, а в пятой камни. Лоза не подавала никаких знаков в присутствии металлов и начала двигаться над зарытыми булыжниками. Его послали в Шантильи, чтобы найти виновных в краже форели из парковых прудов. Он обошел вокруг водоема с лозой в руке, которая повернулась в месте, где, как он сказал, рыба была выловлена. Затем след вора привел его к домику смотрителя, но прут не двинулся в присутствии людей, находившихся там на тот момент. Самого смотрителя не было дома, он вернулся поздно ночью. Услышав обо всем, он поднял Эмара с постели, настойчиво требуя, чтобы тот доказал его невиновность. Волшебная лоза, однако, указала, что он виновен, и бедняга сбежал, руководствуясь принципом, рекомендованным позднее Монтескье. Тот говорил: «Если вас обвиняют в краже башен Нотр-Дама, бегите немедленно».
Крестьянин, случайно схваченный на улице, был приведен к кудеснику в качестве подозреваемого. Лоза едва шевельнулась, и Эмар объявил, что этот человек не крал рыбу, но ел ее. Тогда человека представили как сына хранителя, и лоза немедленно начала усиленно вращаться. Это был последний штрих, и принц прогнал Эмара прочь с позором. Стало известно, что кража рыбы произошла за семь лет до этого и что юноша является не родственником хранителя, а крестьянином, который находился в Шантильи только восемь или десять месяцев. Господин Гойонно, секретарь Королевского совета, разбил окно в своем доме и послал за волшебником, рассказав тому историю, что ночью у него были похищены ценности. Эмар обследовал разбитое окно как место, где вор проник в дом, и указал окно, через которое тот ушел с награбленным. А так как никакого преступления на самом деле не было, Эмара выгнали из дома как мошенника. Несколько подобных случаев создали ему настолько дурную славу, что он был вынужден покинуть Париж и вернуться в Гренобль.
Несколько лет спустя его использовал маршал Монревель в своем жестоком преследовании камизаров.
Был ли Эмар обманщиком с самого начала, или же необыкновенные способности покинули его в Париже? Может быть, именно тогда он и вынужден был прибегнуть к обману?
Многое можно сказать в пользу каждого из предположений. Его разоблачение в Париже свидетельствует против него, но не должно рассматриваться как убедительное доказательство обмана на протяжении всей его деятельности. Если у него действительно были способности, о которых он говорил, не обязательно, что они сохраняли полную силу при всех условиях. Париж — самое неподходящее место для их проверки. Он построен на насыпном грунте и переполнен различными посторонними влияниями. Другие люди, использовавшие лозу, отмечали, что их способности слабели в условиях волнения, им требовался отдых, внимание рассеивалось и импульсы — электрические, нервные, магнетические или какие угодно — ослабевали.