Ответ на эти вопросы находим в материалах, связанных с ликвидацией в 1812 году землянок, существовавших по балкам без соответствующего официального разрешения, то есть самостроя. Это сюжет упоминался выше, в разделе об Арнаутских улицах. 19 июня 1812-го написано и на следующий день подано в Строительный комитет прошение проживающего в здешнем городе Одессе Ионической республики подданного Димитрия Луки Симонети. Речь идет о перепродаже землянок, оказавшихся в его руках, каковые он хочет сломать и построить дом по плану. Землянки, «состоящие в здешнем городе Одессе на верхности Карантинной балки, которая ныне именуется Черноморская улица». И далее: «… оное место — проходя по Черноморской улице к портовому карантину». Вскоре городской архитектор Франческо Фраполли освидетельствовал территорию и постройки, однако без всегдашнего указания нумерации квартала и места.
Фраполли и не мог проставить нумерацию, поскольку, согласно Высочайше утверждённому генеральному плану, кварталы тут ещё не предусматривались, а места под магазины отводились просто «на балке» близ карантина. Из контекста документов очевидно, что название Черноморская улица относится к нагорной части Карантинной балки в целом, то есть не только к нынешней Польской, но и к Карантинной улице. На копии Высочайше утверждённого плана обустройства будущего Приморского бульвара и его окрестностей, составленном Ф. Боффо 6 июля 1821 года, нынешняя Польская улица прямо обозначена как Черноморская. И это притом, что название Польская в официальных документах начало фигурировать на почти полтора года ранее. Это лишний раз подчёркивает неустойчивость, новизну и непривычность этого топонима даже в среде информированных чиновников Строительного комитета.
Горожане, экскурсоводы, даже и осведомленные, говорят, что, мол, переулок этот когда-то был славен обилием дворовых колодцев и (или) цистерн, что в условиях дефицита питьевой воды имело колоссальное значение. Потому-то данное обстоятельство и зафиксировано в городской топонимии.
На самом же деле всё обстоит несколько иначе. На всём протяжении двух кварталов переулка функционировал лишь один» но чрезвычайно значимый колодец, причем не во дворе, а фактически на проезжей части. Это вообще был один из первых колодцев в «верхнем городе», то есть на высоком Одесском плато. Представляете себе, насколько сложным и дорогостоящим предприятием было устройство подобных колодцев в начале XIX столетия. Земляные и прочие работы «на новом греческом рынке» были завершены 13 сентября 1806 года. На обустройство столь глубокого колодца, согласно рапорту городского головы Ивана Амвро-сио, издержали немалую сумму — 1.133 руб. 42 коп., да «на палисадник, там же сделанный» — 975 руб. 85 коп. По тем временам за такие деньжищи можно было приобрести солидную недвижимость.
Этот важнейший колодец и находился меж домами упомянутого Амвросио и состоятельного греческого же купца Велисарио, на перекрестке будущего Колодезного переулка и Греческой улицы, где и обозначен на плане 1807 года, составленном городским архитектором Ф. Фраполли. Согласно ведомости от 25 октября 1823 года, вода в нем «чистая, вкуса хорошего, годная к употреблению». Для «верхнего города» этот колодец был относительно неглубок — 8 и 1/2 сажени (1 сажень = 2,13 метра). Глубина других составляла 16 (Арнаутка), 19 (Преображенская ул.), 20 (Старый базар), 21 (Овсяный ряд) саженей. Греческий же базар находился в верховьях Военной балки, сюда устремлялась «разгрузка» подземных вод, то есть сложилась специфическая гидрогеологическая ситуация. В пушкинское время этот колодец был обновлён: заменили каменную кладку, подъемное колесо и проч. Всё это было у Поэта перед глазами: и в самом деле — «тяжкие труды» по добыванию воды.
Чтобы читатель нагляднее представлял себе местоположение колодца, поясняю: это примерно центр перекрёстка меж Болгарским культурным центром, супермаркетом «Антошка», Русским театром и домом по улице Греческой, № 43.
В данном случае много путаницы и мифов, связанных с ее предыдущим названием — Надеждинская. Начинаются спорадические поиски неких легендарных Надежд: домовладелиц, жен и любовниц домовладельцев, похищенных и проданных в Турцию дочерей домохозяев и т. п. Заблуждения вполне объяснимы, так как отдельные одесские улицы и в самом деле носят женские имена, причем как раз тех довольно известных особ, кои владели там недвижимостью: Софиевская (Софья Потоцкая), Ольгиевская (Ольга Нарышкина), но ни в коем случае не Надеждинская и, надо полагать, не Елисаветинская.