Для того, чтобы со спокойной объективностью ответить на вопрос, каким же был официальный язык в конце XVIII — начале XIX века, достаточно взглянуть на все официальные документы тех лет. Причем не только и не столько директивы из столицы, сколько местные: распоряжения городской администрации, городского самоуправления (магистрата, думы), официальную переписку, бумаги по отводу участков под приватную застройку, промышленные предприятия, хутора, владельческие документы, контракты по строительным и другим подрядам и т. д. и т. д. Все они без исключения составлены на русском языке. Абсолютное большинство просителей владеет русским. Если же, к примеру, проситель обращается в то или иное учреждение по-итальянски, по-гречески, по-французски и проч., то прилагается русский перевод. Мало того, если на русскоязычном обращении стоит иноязычная подпись, то она дублируется по-русски. Другое дело, что итальянский ограниченно использовался в быту — как язык коммерции. Позднее итальянский преподавали в Коммерческой гимназии, Благородных институтах и др. Довольно долго в Одессе вообще не было уличных указателей, а когда Воронцов их учредил, то русскоязычные таблички дублировались итальянскими. Плюс вывески винных погребов и в целом некоторых трактирных заведений. Плюс итальянская опера. Но всё это — позднее, и тоже при официальном статусе русского языка.
Мы живем в эпоху формирования легенд, связанных с запросами дежурной идеологии. Но делается это как-то непрофессионально, неаккуратно, жульнически.
Отечественные основатели Одессы
К историческим стереотипам в сознании, причем не только одесситов, относится и такой, что, мол, основателями и первыми устроителями Одессы были сплошь иностранцы. Это, конечно, заблуждение ввиду действительно заметной роли уроженцев европейских стран в становлении города. Мы обладаем огромной массой синхронных статистических документов, фиксирующих численный состав населения рождающегося и развивающегося города — по сословиям, вероисповеданию, этническому происхождению, предыдущему месту жительства, в том числе — уроженцев Российской империи. Первичная доля иностранцев — порядка 10 %.
Нельзя утверждать и того, что собственно городскими делами ведали иностранцы или преимущественно иностранцы. Это в корне неверно. Да и краевыми администраторами были сперва П. А. Зубов, затем Н. М. Бердяев и М. В. Каховский. Первыми городскими головами были тоже уроженцы империи, а далее они чередовались с единоверными греческими переселенцами. Познакомимся же с ними поближе.
Андрей Железцов — елисаветградский купец второй гильдии, первый одесский городской голова. Избран 14 января 1796 года. В голосовании принимали участие около 150 местных граждан. В числе первых жителей города он получил 15 сентября 1794 года места №№ 59–60 в VIII квартале Военного форштата под застройку. Эти места — нынешний угол Пушкинской (четная сторона) и Дерибасовской улиц. В ведомости купцам Новороссийской губернии за 1798 год значится, что он ведет торг на 3.000 рублей, в том числе на 500 — в России; «торгует разными товарами с кредитом», однако у него «дому нет».
Отсутствие домостроения в высшей степени странное обстоятельство, ибо при начальной раздаче участков под застройку владельцев обязывали окончить сооружение здания в два года, а иначе участок отбирали и передавали другому, более рачительному хозяину. Вероятно, Железцов к этому времени разобрал старую, первичную постройку, а новую ещё не окончил. В ведомости купцам от 31 января 1800 года указано, что в его семействе два лица мужского пола: очевидно, у Желездова был сын. Дочь первого городского головы, Анисья (Анисия) Андреевна, вышла замуж за небезызвестного муниципального деятеля — первой гильдии купца М. А. Крамарева, унаследовала дома, занимавшие весь квартал по Дерибасовской до Колодезного переулка, инициировала постройку Сретенской церкви на Новом базаре, скончалась в ноябре 1838 года, похоронена на Старом городском кладбище.