А. В. Рид
Мифы и легенды страны маори
Небо и земля
В давние времена, прежде чем появились ночь и день, солнце и луна, зеленые поля
и золотистый песок, Ранги — Небо–отец и Пэпа — Земля–мать лежали, тесно прижавшись друг к другу, и никогда не разлучались, а их дети ощупью блуждали в темноте, томясь по свободе и свету. Как им хотелось, чтобы над вершинами холмов подули свежие ветры и солнечные лучи согрели их бледные тела.
В конце концов эта темень и теснота стали невыносимы, и сыны Земли и Неба, ползком пробравшись по узким ходам, сошлись вместе. Они сели в круг под деревьями, которые подпирали небо причудливо изогнутыми ветвями.
— Что же нам делать? — спрашивали друг друга дети богов. — Может быть, нам убить отца и мать и впустить свет? Или оттащить их друг от друга? Во всяком случае, надо что–то сделать. Ведь мы уже не малые дети, пора нам оторваться от матери.
— Давайте убьем их, — предложил Ту–матауенга.
Поднялся Тане, и, когда он выпрямился, голова его уперлась в низко нависшее небо
— Нет, — вскричал он, — мы не можем их убить! Это ведь наши родители — отец и мать. Надо заставить их оторваться друг от друга. Поднимем небо вверх, а сами будем жить у сердца Земли–матери.
Он сказал так еще и потому, что был богом деревьев, которые росли на земле.
Все братья согласились с Тане, только один брат не согласился. Это был Тафири–матеа, отец ветров.
— Какая чушь! — пронзительно свистнул он, глядя на брата. — Сейчас мы живем в полной безопасности. Кроме того, ты сам только что сказал: они нам отец и мать. Будь осторожен, Тане, ибо ты затеял недоброе дело.
Но его слова потонули в громких криках других богов, гулко раздававшихся под низким сводом.
— Нам нужен свет, — требовали они, — и побольше места, чтобы мы могли расправить ноги и руки, а то они совсем скрючились. Нам необходимо пространство.
Они оттолкнули Тафири и сгрудились вокруг Ронго–ма–тане, отца пищи — тот подпер плечами Небо–отца и попробовал выпрямиться. В темноте слышалось его дыхание, частое и натужное. Но как ни старался Ронго, он никак не мог приподнять Небо, и богов по–прежнему окутывала беспросветная тьма. Тогда Тангарса, отец моря, рыб и пресмыкающихся, стал
рядом с Ронго, чтобы помочь ему, а затем Хаумиа–тикитики, отец диких ягод и корней папоротника, и Ту–матауенга, отец мужчин и женщин, тоже уперлись плечами в небо. Но все их усилия были напрасны.
Последним поднялся Тане — могучий отец леса, птиц и насекомых и всего живого, любящего свет и свободу. Крепко встал Тане, так что ноги его вросли в землю, а руки уперлись в Небо–отца, и долго стоял он молча и неподвижно, собираясь с силами. Потом
Тане набрал побольше воздуха в легкие и резко выпрямился, оттолкнув ногами землю. Мучительное стенание огласило воздух. Застонали и боги, распластавшиеся на земле, потому что содрогнулась Земля–мать, когда разомкнулись руки Неба–отца, державшие ее.
Стон все усиливался, пока не перешел в гром. Высоко поднялось над землей небо, и в пустом пространстве пронзительно засвистели гневные вихри.
Тане и его братья огляделись вокруг. Теперь, когда свет озарил землю, они в первый раз увидели мать во всей ее красоте. Серебряная вуаль тумана окутала обнаженные плечи Земли–матери, и тогда из глаз Ранги полились слезы — так велико было его горе.
Вдохнув вольного воздуха, боги начали строить новый мир. Тане любил своих родителей, хотя и разлучил их, и прежде всего он решил одеть мать в такие красивые одежды, о которых нечего было и мечтать в старом темном мире. Тане принес своих собственных детей — деревья и насадил их по всей земле. Тогда мир еще только создавался, и Тане, словно ребенку, приходилось до всего доискиваться самому.
Иногда Тане ошибался. Деревья он сначала посадил вершинами в землю — голые негнущиеся белые корни торчали вверх, и даже ветер не мог поколебать их. Закончив труд, Тане прислонился к одному из стволов, чтобы немного передохнуть. Он оглядел свой странный лес и нахмурился: в таком лесу не станет жить его веселая детвора — птицы и насекомые. Тогда Тане вырвал гигантский каури и прочно вставил его корнями в землю. Потом с гордостью взглянул на чудесную зеленую крону над гладким прямым стволом.
Шелест листьев звучал, как музыка.
Прекрасной стала земля в зеленой одежде. Пришли из своих убежищ смуглокожие мужчины и женщины и стали резвиться среди деревьев сада Тане. С отцом пищи и отцом диких ягод они быстро подружились.
Но вот Тане посмотрел вверх, туда, где широко раскинулся над землей Небо–отец, холодный, серый и некрасивый. Заплакал Тане, увидев, как одинок и несчастен отец. Тогда взял он красное солнце и поместил его на спину Ранги, а серебряную луну — на грудь. Десять небес обошел Тане, пока наконец не наткнулся на чудесную пурпурную мантию, которую взял с собой. Семь дней он отдыхал после своих долгих скитаний, а потом набросил эту мантию на небо с севера на юг и с востока на запад, и Ранги ярко заблистал. Но Тане был недоволен. Он считал, что для отца эта одежда недостаточно красива, и сорвал мантию, оставив только маленький кусочек на краю неба — там и сейчас можно ее увидеть при закате солнца.