— Суворов? — Гвоздев удивленно посмотрел на нашего собеседника. — Он же предан Императору.
— Был предан, — саркастически хмыкнул Трубецкой. — В последнее время он близко сошелся со Скуратовым…Он, конечно, не будет предпринимать первым никаких шагов. Суворов еще тот осторожный пес, но, если все пройдет удачно, он присоединиться к перевороту.
— Все равно не понимаю, — покачал головой Гвоздев. — Насколько мне было известно Скуратов всегда был верным псом Императора. Что случилось?
— Честно скажу, не знаю… — признался мой собеседник. — Сам был удивлен, когда узнал об это. И тоже не поверил. Но, увы, у меня есть запись разговора Скуратова с Суворовым.
— Но как? — Павел ошеломленно посмотрел на него. — Где?
— У меня свои источники, — загадочно улыбнулся Трубецкой. — Вы мне не верите? — Он ехидно посмотрел на Гвоздева.
— Верю, — вдохнул тот, — хотя все это странно.
— Я, честно говоря, не понимаю, — вмешался я. — Если есть подобная информация, то что мешает вам сообщить ее Императору? Сразу бы вопрос решился…
Гвоздев с Трубецким переглянулись.
— Не все так просто, Веромир. — задумчиво посмотрел на меня князь, — к тому же Рюриковичи если ты помнишь закрыли глаза на уничтожение твоего рода… я думал ты будешь рад тем что отомстишь одному, самому высокопоставленному врагу…
Но… — начал было я и остановился. А ведь Трубецкой-то был прав. Нет, мне, конечно, «плюшек» Император насыпал много…только вот, с другой стороны, получается, что меня просто купили? Но мое обещание, данное матери, никуда не делось, и как бы то ни было, вины с Императора я не снимал. Блин, и что теперь делать?!
— Что говорил тебе Император на приеме? — спросил Трубецкой, от которого явно не укрылось мое замешательство. — Дай угадаю: скорей всего, сказал, что ты просто не знаешь причину конфликта… ты, мол, не знаешь почему он начался и что там такое произошло.
— Именно так, — кивнул я, — и мне, честно говоря, непонятно, почему это от меня скрывают. Почему это такая тайна? Может, вы знаете?
— Нет, Веромир, не знаю… Я стал свидетелем конфликта и, как уже говорил, не был союзником твоего отца. Да и не стал бы он обращаться к кому-то за помощь, не тот у него характер. И никто из Великих родов не знал, кроме, думаю, Годунова, Скуратова и Рюриковича. А если и еще кто-то знал, то, думаю, они все были связаны клятвой. Кстати, я сам пытался это выяснить, но, увы…. Вообще, если ты даже поищешь по Рунету, то причин не найдешь.
Вот не верю я ни одному его слову! В том, что он знает причину, я не сомневался. Вот только странно, что ее не знал Гвоздев. Хотя… стоп… Вот я идиот! Ни разу не спрашивал об этом своего Главу дипломатического отдела.
— Нет, Веромир… — В ответ на мой вопросительный взгляд Гвоздев опустил глаза. — Мне ничего не говорили. Всё началось так неожиданно… нас застали врасплох, и думаю, что твой отец не ожидал нападения. Так что тут мне тоже хотелось бы знать причину войны.
Трубецкой сидел с совершенно невозмутимым видом. Мне вдруг захотелось вытрясти нужную информацию из этого надменного аристократа, но я взял себя в руки. Ого, а занятия с Борщом, как оказывается, приносят свои плоды!
Трубецкой слегка напрягся, и невозмутимое выражение на его лице, сменилась легкой озабоченностью. Мою реакцию заметил не только он. Но я улыбнулся Гвоздеву и пристально посмотрел на своего «союзника».
— Сергей Ильич… — Я постарался, чтобы мой голос звучал мягче, что удалось мне с трудом, — мне кажется вы знаете причину.
Надо же! Под моим взглядом оппонент не выдержал и, нахмурившись, признался:
— Да, я знаю, — кивнул он, — но это ничего не изменит, Веромир. На мне такая же клятва, как и на Годунове и Трубецком. Просто поверь, причина была серьезная. Но…. Император совершил ошибку, поверив Годунову. К сожалению, он слушал только его, и, к примеру, моих с Голицыным объяснений просто не слышал. Да и сейчас он слушает только Годунова. Единственное, что я могу сказать: эта причина была лишь поводом, и клан Бельских пострадал без вины…
— И никто ему не помог? — горько заметил я. — Вы просто смотрели, как вырезают Великий род?
— Господин… — Я почувствовал на своем плече руку Гвоздева и, тем не менее, продолжал вопросительно смотреть на сидевшего напротив князя. Но тот выдержал мой взгляд.
— Веромир… — Голос князя был спокоен, но, по-моему, он тоже сдерживался. — Давайте мы не будем обвинять во всех грехах тех, кто к этому не причастен. Да, возможно, и была наша вина, но таковы правила: в войну кланов не вмешиваются другие рода. Если бы официально попросили помощи у нас с Голицыным, мы бы не отказали. А так… оставалось только наблюдать.