Когда драгоценная ветка была закончена, принц отправился с визитом к Деве Кагуя, которая прочла следующие стихи, приложенные к дару:
Кагуя-химэ печально смотрела на сверкающую ветку и равнодушно слушала выдуманную историю о похождениях принца. Он подробно расписывал ужасы моря, странных чудовищ, сильный голод, болезнь – все невзгоды, что выпали ему в океане. Затем этот неисправимый лгун перешел к описанию того, как они достигли высокой горы, выступающей из моря, как встретили там женщину с серебряным сосудом, который она наполняла водой. На горе было много удивительных цветов и деревьев; и ручей «всех цветов радуги – желтый, как золото, белый, как серебро, синий, как драгоценный рури[31]; и через этот ручей были переброшены мосты из подводных самоцветов, а рядом росли деревья, увешанные ослепительно блестящими драгоценными камнями».
– С одного из них я и отломил эту ветку, – продолжал обманщик, – которую осмеливаюсь сейчас преподнести госпоже Кагуя.
Вне всяких сомнений, Кагуя-химэ была бы вынуждена поверить этой искусной истории, если бы в этот момент не появились шесть мастеров, громко требующих плату за изготовленную ими драгоценную ветку, чем и уличили в обмане принца, который поспешно ретировался. Кагуя-химэ, радуясь тому, что ей так легко удалось избавиться от жениха, щедро вознаградила мастеров.
Садайдзин Дайнагон Абэ-но Миуси нанял китайского купца по имени Во-кэй, чтобы тот достал ему платье из шерсти Огненной Мыши, которое в огне не горит, и когда корабль купца вернулся из страны Морокоси, он привез платье, которое жизнерадостный Садайдзин Дайнагон счел за столь вожделенный им наряд. Платье из шерсти Огненной Мыши покоилось в ларце, и Садайдзин Дайнагон, веря в честность купца, описывал его так: «Насыщенного цвета морской волны, кончики ворсинок золотые – настоящее сокровище несравненной красоты, вызывающее восхищение скорее своей совершенностью, чем стойкостью к пламени огня».
Садайдзин Дайнагон, уверенный в успехе своего сватовства, радостно отправился вручать подарок Кагуя-химэ и приложил в дополнение следующие стихотворные строки:
Садайдзин, наконец, смог преподнести свой подарок Деве Кагуя. Та обратилась к Рубщику Бамбука, который оказывался в нужное время в нужном месте, с такими словами:
– Если этот наряд бросить в огонь и он не сгорит, я буду знать, что это действительно платье из шерсти Огненной Мыши, и больше не смогу отказать ухаживаниям этого господина.
Разожгли огонь, платье бросили в костер, где оно тут же и сгорело. Когда старший государственный советник левого министра увидел это, лицо его позеленело, как трава, и он долго стоял словно громом пораженный. Но Кагуя-химэ, обрадовавшись в душе, вернула ларец с такими стихами:
Тюнагон Отомо-но Миюки собрал своих домашних и слуг и сообщил своим вассалам, что повелевает им принести ему драгоценный камень с головы Дракона.
Поколебавшись некоторое время, слуги сделали вид, что отправляются выполнять его приказ. Тюнагон тем временем был так уверен в успехе этого предприятия, что решил пока украсить свой дом изящными лаковыми миниатюрами, писанными серебром и золотом. Все покои завесили парчой, миниатюрами на досках, а поверх крыши натянули шелка.
Устав от ожидания, Тюнагон немного времени спустя совершил поездку в гавань Нанива и спросил рыбаков, брал ли кто-нибудь из его слуг лодку, чтобы отправиться на поиски Дракона. Узнав, что никто из его людей не появлялся в гавани Нанива, он, очень недовольный этими новостями, сам сел в лодку в сопровождении рулевого.
Так случилось, что Бог Грома в то время был рассержен и на море высоко вздымались волны. Прошло несколько дней, и шторм стал таким сильным, а лодка была так близка к гибели, что рулевой рискнул заметить:
– Вой ветра, вздымающиеся волны и могучие раскаты грома – это все знаки гнева Бога Грома, которого мой господин разозлил, собираясь вытащить из глубин Дракона и убить его, ведь именно из-за Дракона разыгрался этот шторм, и было бы неплохо, если мой господин воздаст молитву.