— И чему я обязан такой честью?
Аид вальяжной походкой подошел ближе, и Афродита смогла рассмотреть его лицо. В его глазах была большая черная бездна, и это не какое-то красивое описание бездонных глаз. И будь Афродита обычным человеком, она бы утонула в своих страданиях, сожалениях, упущенных возможностях, или из-за чего там страдают смертные. Но она могла спокойно смотреть ему в глаза, испытывая при этом легкое чувство жалости, потому что Аид выглядел слишком… человечным. Уставший и не выспавшийся, ему, видимо, уже досталось от войны, которую он сам же устроил. Под глазами были темные круги, обычно красиво уложенные шелковистые волосы висели грязными прядями, и его фирменная игриво-насмешливая усмешка выглядела кривой, словно ему было больно проявлять хоть какие-то эмоции. Интересно, каких ему сил стоило себя сейчас сохранять в таком виде?
Афродите на долю секунды стало по-настоящему его жаль. Он был изгнан под землю, его всегда недооценивали другие Олимпийцы, хотя ответственности на нем было больше, чем на ком-либо еще. Только находясь в этом живом аду, Афродита осознала, что это стоит очень больших усилий — контролировать худших из монстров, следить за тем, чтобы ничто, попавшее сюда, не выбралось обратно наверх. А когда две твои сущности борются, это сделать еще сложнее. Так насколько сильно можно любить своего сына, чтобы ради него рискнуть всем и обречь себя на безумие?
Во взгляде Афродиты мелькнуло нечто похожее на уважение и восхищение. К историям, в которых главная роль достается любви, Богиня питала слишком сильную слабость.
— Некоторые Боги очень недовольны твоим вмешательством в жизни лагерей, но уже не способны трезво мыслить, чтобы явиться самим и надрать тебе задницу, — заявила Богиня, ослепительно улыбнувшись.
Аид засмеялся, и его смех больше напоминал старческий кашель, нежели пробирающий ужасом злорадный смех.
— А когда они начнут уже войну, я закрою Врата, — заявил он. — И пусть глупые полубоги воюют вечно, раздирая сущности Богов дальше. Мне плевать. И Зевс, и Перси были предупреждены.
— Ты взбешен, — заметила Афродита, на что Аид хмыкнул. — Нет, ты много раз злился, и это редко заканчивалось хорошо, но сейчас ты по-настоящему взбешен.
— Афродита, там наверху полубоги решились на мирные переговоры. У тебя должен быть очень и очень интересный разговор, чтобы я остался тут, а иначе…
Афродита с минуту изучающе смотрела на него, словно думала, стоит ли он того, чтобы продолжать дальше беседу или нет. Ему и правда нужна хорошая причина, чтобы не прервать эти переговоры, и она готова была ему ее дать.
— А разве мое появление тут уже не причина остаться? — кокетничала Афродита.
— И как Арес тебя терпит?
— Мы с Аресом просто хорошо ладим. Любовь и война всегда идут рука об руку, — мягко сказала она, подойдя ближе. — Впрочем, любовь со смертью куда ближе.
Аид усмехнулся. Он смотрел на Богиню сверху вниз, рассматривая ее красивые черты лица, ее тонкую длинную шею и кулончик, удобно устроившийся в ложбинке. Для него она была темноволосой молодой девушкой с молочной кожей, с большими ярко-голубыми глазами, которые, казалось, видели всю его сущность, могли читать мысли, проникали в самую его суть. Он не сдержался от того, чтобы провести пальцем по ее маленькому вздернутому носу, спуститься к пухлым губам, очертить линию скул и заправить непослушную прядь за ухо.
— Я еще не услышал, почему мне стоит остаться здесь и разговаривать с тобой, — тихо прошептал Аид.
— Я понимаю, почему ты это делаешь, — уже безо всякой улыбки сказала Афродита. — И в любой другой ситуации, поверь, я бы посмотрела, куда в итоге приведет тебя твоя любовь к сыну, — Богиня сделала паузу, не отводя взгляда от черных глаз Аида. Она не видела в них ровным счетом ничего, но она хотела, чтобы он видел ее искреннюю заботу или хотя бы не безразличие. — Ты и так натворил кучу бед, когда натравил оба лагеря на Перси Джексона.
— Этот самонадеянный мальчишка не сдержал свою клятву! —прорычал Аид.
Любой другой бы испугался, но Афродита, снисходительно на него посмотрев, лишь мягко засмеялась. Аид нахмурился.
— Ты правда не видишь, что происходит? — спросила она.
— Я не собираюсь вникать в твои интриги, поэтому отвечай прямо, — раздраженно буркнул Аид.
— Скажи мне, зачем вообще Перси дал тебе не просто обещание, а клятву вернуть Нико?
— Потому что он самонадеянный, заразившийся гордыней от своей подружки жалкий полубожок, — рыкнул бог.
— Это не причина, — Афродита принялась расхаживать по тронному залу.
— У него комплекс спасателя, не может жить без приключений, да просто потому, что это Джексон! Я не знаю! И мне не важно! — Аид уже разозлился.
— А должно быть, — спокойно ответила Афродита, и тон ее голоса почему-то успокоил и мужчину.
— К чему ты ведешь? — устало выдохнул он. Его настроение менялось каждую секунду, ему не терпелось уже попрощаться с Богиней, которая стала уже докучать, и снова внести смуту в чертовы переговоры.
Но он почему-то оставался здесь и вел, на его взгляд, самую бесполезную беседу с Богиней любви.
— К тому, что не просто так Перси отправился за Нико. Тут что-то большее, чем просто желание спасти… кхм… друга, — последнее слово Афродита выделила.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что…
Бледно-розовые губы Афродиты растянулись в довольной игривой улыбке.
— Именно, — проворковала она.
— Нет, — Аид закрыл лицо руками. — Афродита, почему бы тебе не оставить моего сына в покое?
Кажется, бог Подземного Царства слегка покраснел. Он знал тайну Нико. Догадался об этом, еще когда тот ходил за ним по пятам, прося дать Перси окунуться в Стикс, но молчал, потому что не знал, как говорить об этом с сыном. Серьезно, он — Бог Подземного Царства, повидавший много ужасов и проживший на этом свете столько веков, совершенно не представлял себе разговор со своим сыном на такую пикантную тему. И ему сильно повезло, что Нико тоже не горел желанием говорить об этом. Так или иначе, он, кажется, переборол свой страх и стыд во дворце Купидона. Признался в своих чувствах перед Богом любви и перед Джейсоном, а потом и Перси. Правда, тогда же он сказал, что Перси не его тип и легкой походкой направился к этому солнечному мальчику. И, хотя на взгляд Аида, из них получилась бы весьма и весьма странная пара, сын Аполлона всяко лучше, чем этот нахал Джексон. Да, Аид следил за ним. Но разве грех присматривать за своим чадом?
— Я люблю хорошие любовные истории, но я не настолько жестока, — пожала плечами Богиня.
— Тогда попроси своего сыночка спрятать свои стрелы, иначе я поймаю его и засуну их ему в его самое уязвимое место, — прорычал Аид.
— Что сделано, то сделано, — улыбнулась Афродита, пропустив угрозу Аида мимо ушей. — Но я предупрежу Купидона, чтобы впредь он обходил тебя стороной.
— И моих детей, — добавил Аид.
— Ты не рад?
— Рад, что этот морской гаденыш, который причинил немало боли Нико, теперь рвется его спасти, потому что… — Аид замолк, словно ему стало трудно говорить. — Потому что… — он сделал глубокий вдох. — Влю.. влюбился в Нико? Боги, как это ужасно, — мужчина сокрушенно покачал головой.
— Нет, Аид, это прекрасно! — возразила Афродита. Она как раз медленно обходила его трон, внимательно рассматривая все кости, из которых он был сделан. Человеческих костей, на удивление, среди них было не так уж и много.
Аид выглядел жутко смущенным и растерянным. Не часто так сильно можно обескуражить Бога и наблюдать, как он неловко переступает с ноги на ногу и зарывается руками в свои волосы. Ну, хоть забыл о том, что хотел помешать переговорам греков и римлян.