— Даже Нико тогда врал убедительней, — сказал Купидон, протирая глаза.
— Старик, я уже встречался с ним в его римской ипостаси, — Джейсон обеспокоенно смотрел на Перси. — И поверь, легче и проще признаться. Иначе ты его не победишь.
— Это мы еще посмотрим, — прорычал Джексон и снова набросился на Купидона.
Бог ловко уворачивался от ударов полубога, отступая назад. Он делал это с бесконечной грацией и легкостью, с которой не всем балеринам удается танцевать. Джейсон с Уиллом подскочили на помощь Перси, но Купидон махнул рукой, и ребят отбросило обратно к кушеткам и крепкими, непонятно откуда взявшимися веревками привязало к ним.
— А я ведь хотел по-хорошему.
Купидон больше не стал походить на мирного психотерапевта. Он резким движением снял с себя пиджак, оставшись в одной бардовой рубашке, и посмотрел на Перси, который стоял в паре шагов от него с мечом наготове.
— За злостью всегда стоит страх, — заметил Купидон. — Так чего ты боишься?
— Я ничего не боюсь! — Перси сделал выпад, но Бог ловко увернулся.
— Будь оно так, ты бы предпочел мирный разговор, а не неравный бой.
Юноша с идиотским боевым кличем снова обрушился на Купидона, пытаясь поразить его своими быстрыми ударами, но Бог оказался ловчее. Когда эта игра ему поднадоела, он махнул рукой, и Перси отбросило обратно к кушеткам.
— Перси, бороться с ним бесполезно! — снова попробовал достучаться до друга Джейсон. — Помни, что сказал Фемида, просто будь честен!
Перси промолчал, мысленно послав Фемиду и Аполлона с их глупыми советами на прогулку по Тартару, зато в разговор вступил Купидон.
— Столько сожалений, — сказал он. — Чувство вины…
Перси почему-то вспомнилась первая встреча с Нико. Еще маленький мальчик, любящий играть в глупую карточную игру, с таким восхищением принял новый для него мир и так много боли перенес. Из-за Перси.
Нико потерял сестру. Единственного тогда дорогого ему человека, и это после того, как Перси пообещал ему защищать ее. Он не сдержал слово Нико оберегать ее, не сдержал и слово Бьянки присматривать за мальчишкой, и оставил его совсем одного. Оставил маленького парнишку разбираться с несправедливостью этого мира в одиночестве. Нико нужна была рука, которую Перси хотел протянуть, спина, которой Перси хотелось стать, чтобы защитить его. Тогда он этого не понимал, но сейчас ясно осознавал, что в маленьком Нико он видел себя. Себя, каким бы он мог стать, не будь у него рядом любящей мамы и верных друзей. Никто не заслужил такой участи.
— Освободи ору, — настаивал Перси, вскочив на ноги.
— Не держи все в себе, — насмехаясь, сказал Купидон. — Скажи, признайся в своих страхах, тебе станет легче.
Перси с диким криком снова занес меч и бросился на Бога.
Он был плохим другом. Да нет, на самом деле не просто плохим. Отвратительным. Он отдал Боба Аиду и совершенно о нем забыл, когда обещал о нем заботиться. Это сделал за него Нико и этим спас ему и Аннабет жизнь в Тартаре. Он был многим обязан Нико, но все, что сказал ему — «спасибо». Словно в это слово можно было вложить все то, что испытывал тогда Перси — от облегчения до благоговейной благодарности, в тот момент ему хотелось крепко прижать Нико к себе и не отпускать. Но он боялся, что это совсем не то, что нужно Нико.
Купидон снова с легкостью отбросил Перси, и тот снес собой стол, на котором люди оставили свои номера. Джексон снова встал на ноги. Взъерошенный, изрядно потрепанный, он был страшно зол. Безрезультатные нападки на Купидона ему порядком надоели. А говорить о том, что его мучило, он не собирался. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Он остановит войну и вытащит Нико. И сделает это потому, что они друзья. Большего между ними быть не может. Но не потому, что Перси этого не хочет.
Джейсон и Уилл дергались, пытаясь вырваться из пут, но бесполезно. А Купидон продолжал измываться над Джексоном.
— Думаешь, если будешь молчать, как партизан, я пожалею и отдам ору за твое упорство?
— Нет, — прорычал Перси. В воздухе запахло соленой водой. — Я заставлю тебя ее мне отдать. Чего бы мне это ни стоило.
Перси вспомнил Тартар. И Ахлис. Как он ее мучил собственными ядами, травя ее собой же. С Купидоном такое вряд ли прокатит, но он ведь состоит из воды или из каких там жидкостей состоят Боги. Тем более рядом океан — его родная стихия. Он бросил меч и сжал руки в кулаки, концентрируясь на Купидоне. Представил, как его кровь течет медленней, сжимается, душит его, и он заметил, как Бог, корчась, опустился на колени.
Джейсон выбрался из своих пут и что-то кричал Перси, но тот не слышал и не позволял Купидону ляпнуть лишних слов. Ни к чему Джейсону и Уиллу знать его страхов. Он не хотел слышать провокационных слов Бога и боялся того, что увидит в его глазах.
Перси никогда не знал, с какой стороны можно подойти к Нико. Он порой казался слишком хрупким, хотя и имел недюжинную силу, и после происшествия с сестрой Перси просто было страшно снова что-то испортить. Он не мог позволить себе причинить мальчишке еще больше боли. Хотя ему бесчисленное количество раз хотелось прикоснуться, успокоить, поддержать, просто быть рядом.
Он был трусом. Он и тогда искал оправдания вместо того, чтобы сделать то, что велит сердце, и продолжал делать это сейчас. Но страх…
Перси не замечал, как бился в агонии Купидон, который давился собственными жидкостями, вокруг него собралась океанская вода, душившая извне. И останавливаться сын Посейдона не собирался.
Он ведь просил, чтобы Перси признал свои страхи. Что ж, он признает. Но не вслух. Он заставит Купидона почувствовать всю ту ненависть, которую Перси испытывал к себе, когда заставлял держаться себя подальше от Нико просто потому, что боялся ему навредить. Он боялся причинить ему больше боли, боялся снова разочаровать его и боялся так сильно, что решил сделать шаг назад от Нико.
Он так боялся, потому что любил.
— Перси!
Его ударили и снова по лицу. Юноша отвлекся от своих мыслей и сфокусировал взгляд: перед ним было озабоченное лицо Джейсона, который с беспокойством и испугом смотрел на Перси. Тот тяжело дышал, словно бежал марафон.
Джексон встал и отодвинулся, чтобы разглядеть Купидона. Тому понадобилась лишь пара мгновений, чтобы привести себя в порядок, и, злой до чертиков, он встал и подошел к клетке.
— Забирай свою ору, — раздраженно сказал он, открывая клетку. Та сразу же вышла и исчезла, кивнув полубогам в знак благодарности. — Но я не собираюсь тебе прощать этого просто так. Признай ты свой страх, я бы отпустил вас просто так, но раз уж тебе так нравится себя травить…
За плечом Купидона появился его колчан со стрелами и луком. Он выхватил одну из стрел с красным оперением и подскочил к Перси. Тот пытался увернуться от удара, но Бог выбил меч из его рук и со всей дури пырнул стрелой в бок юноши так, что его острый конец вылез с другой стороны.
Купидон исчез, а Перси свалился на бок, держа стрелу.
Уилл и Джейсон тут же подскочили к нему, в шоке уставившись на стрелу, которая была видна с обеих сторон.
Солас тряхнул головой и быстро оценил ситуацию. Стрела почти у самого бока, если и задела жизненно важные органы, то немного, он сможет исправить, но для начала нужно ее вытащить.
Перси трясло то ли от боли, то ли от шока. Он сдавленно стонал, пытаясь вытащить стрелу сам, но делал только хуже.
— Так, держи его руки, — велел Уилл, доставая из своей сумки все, что могло ему помочь: нектар, амброзию, одежду, которая сейчас пойдет на бинты, и воду.
Джейсон кивнул и обхватил Перси сзади, прижимая его руки к туловищу.
— Ты идиот! — выругался Грейс. — И стоила игра свеч? Неужели не легче было признаться?!
— Я не смог, — прошептал он между рваными вздохами.
— У Нико ведь получилось, — возразил Джейсон.
— Заткнись и держи его крепче, — процедил Уилл.
Он отломал древко с одной стороны, теперь осталось протолкнуть остаток стрелы так, чтобы она вышла с другой. Солас устроился удобней на коленях Перси, пытаясь как можно больше его обездвижить.