— То есть ты просто не хочешь сходить с ума, — это был не вопрос, но Афродита все же ответила:
— А кто хочет-то, солнце? Ну, кроме Аида, разумеется, — богиня поправила свои локоны, перекинув некоторые вперед. Она помрачнела, и в глазах, казалось, померк тот задорный огонек, который пугал Пайпер. — Поверь мне, война может уничтожить либо один лагерь, либо оба, но оба этих исхода могут привести к тому, что снова восстанут титаны. И, Боги упаси, потревожить сон всеми любимой матушки Земли. Мы ведь не хотим этого?
— Зачем тогда Аид затеял все это?
Пайпер не понимала, к чему клонит Афродита. Аид не казался тем Богом, который способен на такие безрассудные поступки, от которых пострадает он сам, и она определенно не могла понять, зачем он это сделал и чего хотел добиться.
— Ох, это очень интересный вопрос! — Афродита весело засмеялась и вновь оживилась. Она хлопнула в ладоши, и Пайпер показалось, что Богиня еле сдерживает себя от того, чтобы закружить по комнате в волшебном танце. — Я так рада, что ты его задала! Но ты сама можешь на него ответить, дорогая моя. Что может толкнуть даже Бога на такой глупый поступок?
Пайпер нахмурилась. Теперь она почти была уверена в ответе, но он казался таким странным и неподходящим, что вслух произносить она не хотела. Но Афродита выжидающе на нее посмотрела, едва заметно кивнув, подтверждая ее мысли, и Пайпер прошептала:
— Нет, — сказала она. — Не может быть.
Богиня мягко засмеялась.
— Когда же ты перестанешь недооценивать силу любви, моя дорогая. Любовь — сильнейший из мотиваторов. Ради нее совершаются самые достойные поступки, о которых потом говорят веками, ради нее же совершаются и самые постыдные деяния, о которых предпочитают молчать.
— Но это же Аид!
В голове у Пайпер не укладывался образ Владыки Подземного Царства, способного любить. Это был, наверное, последний из Богов, у кого Маклин ожидала обнаружить такое чувство. Она пыталась представить, как он заботится о ком-то, дарит мертвые ромашки Персефоне на романтическом ужине за столиком с видом на Тартар или отряд скелетов детям с подарочной открыткой, но это все противоречило образу сурового Бога с плащом из мертвых душ.
— Даже Аид способен любить. И, надо сказать, меня это так восхищает!
Пайпер недоуменно посмотрела на Афродиту, надеясь, что сейчас Богиня рассмеется и скажет, что всего лишь пошутила. Но она, видимо, этого не собиралась делать, поэтому Пайпер решила уточнить:
— Аид рассорил два лагеря, и это сведет всех Богов с ума. Ты им восхищаешься?
— Ты забываешь, что он тоже обрек себя на временное безумие.
— Да, это меняет все дело, — съязвила Пайпер, не удержавшись от того, чтобы закатить глаза.
— Именно, — Афродита сделала вид, что не слышала язвительных ноток в голосе Пайпер. Она выпрямилась, вздернув подбородок, и снова стала серьезной. — Оставайся здесь и попробуй задержать лагерь от войны. Дай своим друзьям время свершить правосудие.
Пайпер хотела бы спросить совета, у нее была куча вопросов, на которые ей нужны были ответы, но Афродита исчезла так же внезапно, как и появилась.
А за окном Пайпер услышала хор голосов полубогов, скандирующих: «Смерть Перси Джексону!».
========== Пайпер ==========
Пайпер проклинала на чем свет стоит с того момента, как исчезла Афродита, а она поняла, что снова опоздала. И на этот раз опоздала сильно, и исправлять что-либо было поздно.
На площади перед храмом Плутона ряды полубогов поредели, и Пайпер, быстро окинув взглядом когорты, не досчиталась одной. Третья когорта уже отправилась в путь. Остальные, стоя в идеальном строю, ожидали дальнейших приказаний Рейны.
Фрэнка все еще не было видно, и Пайпер только оставалось гадать, где он и что делает. Ей оставалось лишь надеяться, что он не натворит бед, будучи злым на Перси. Проскальзывая между рядами полубогов, она понимала, что, возможно, Рейна даже и слушать не станет, но нужно было попытаться остановить её прежде, чем она отправит когорты в атаку.
Центурионы не обращали на нее никакого внимания, только Дакота заметил ее, выпучил глаза, показывая свое удивление, и дерганным движением головы просил встать в строй, красными губами произнося «сейчас же!», но Пайпер лишь махнула рукой.
Рейна не замечала ее ровно до тех пор, пока Маклин, стараясь улыбаться как можно доброжелательней и не производить впечатление маньячки с замашками суицидника, не поднялась к ней, прервав речь претора на полуслове. Рейна одарила ее гневным взглядом, и Пайпер могла поклясться, что римлянка мысленно спросила: «Ты уверена, что хочешь покончить с жизнью именно так?»
— Рейна, послушай, — начала было Пайпер, но претор ее жестко перебила.
— Что бы это ни было, это может подождать. А теперь возвращайся обратно к своей когорте. Центурион Дакота! — она перевела свой злобный взгляд на Дакоту, вмиг напрягшегося, как струна в лире Аполлона. — Почему среди воинов в твоей когорте такое наглое неповиновение?
Пайпер подумала, что Рейне не нужно обладать никакими чарами: ее голос сам по себе способен кого угодно подчинить ее железной воле. Дакота сглотнул, его пальцы судорожно оглаживали доспехи, барабанили по оружию, он собирался уже было ответить, но Маклин прочистила горло и продолжила, уже вкладывая магию в свой голос:
— Это важное дело. Позволь мне объяснить тебе лично, это не займет много времени.
Взгляд Рейны на секунду стал туманным и отрешенным, она непонимающе моргнула, видимо, решая, стоит ли это того. Лагерь замер в ожидании приказов претора. Дакота шевелил губами, вполне возможно, он молился, а Пайпер снова заговорила:
— Всего пара минут, а потом вернешься к легиону. Это очень важный вопрос, он касается судьбы твоего лагеря.
Рейна тряхнула головой, пелена сошла с ее глаз, и она окинула Пайпер недовольным взглядом. Сердце Маклин пропустило удар, но она видела, что попала в цель.
— Всем оставаться на местах и ждать дальнейших приказов, — распорядилась претор и сошла с помоста, махнув рукой Пайпер, мол, иди за мной.
Девушка посмотрела на Дакоту, который проводил ее грустным и сочувствующим взглядом. Он поднял кулак, словно призывая ее держаться, и помахал рукой. Вторая рука тут же достала непонятно откуда баночку с «кул-эйдом», и тишину на площадке пронзило шипение открывавшегося напитка.
Пайпер покачала головой и поспешила за претором.
В итоге ее недолгий разговор переместился в Дом сената. Рейна не хотела слушать Пайпер, а та потребовала согласие всех членов сената, раз уж на то пошло, потому что решение начать гражданскую было достаточно серьезным. Причина была так себе, но Пайпер надавила на нее за неимением железобетонных аргументов за экстренное собрание. Первые ряды заняли наспех собранные сенаторы. Они возбужденно о чем-то перешептывались, явно сбитые с толку внезапным сбором, и не обращали внимания на Рейну, стоявшую на подиуме, пока та не подала голос, призывая их к молчанию. Призраки замолчали, некоторые еще недовольно бурчали под нос, но и они прекратили под стальным взглядом претора.
— В лагере полная боевая готовность, когорты ждут моих приказов, а потому все формальности отложим до мирных времен.
— Так почему же нас собрали? — удивился один из сенаторов, самый бесстрашный, потому что его не смутил даже резкий взгляд Рейны, которым она, видимо, собиралась испепелить призрака. Претор перевела взгляд на дочь Афродиты и сказала стальным голосом, вкладывая брезгливость в каждое слово:
— Потому что Пайпер Маклин решила, что нам необходимы переговоры с Лагерем Полукровок.
Сенаторы взорвались возмущениями, и огромный зал наполнился громкими возгласами и криками. Призраки требовали убить подлых греков, а Перси Джексона и вовсе показательно казнить, чтобы другим не повадно было. Пайпер от этих слов ужаснулась. Накаляющаяся обстановка напрягала ее и мешала сконцентрироваться. Она сама была наряжена, словно шаровая молния, вбиравшая в себя весь негатив вокруг, и даже взъерошенные волосы, казалось, начали электризоваться.