— Такие фокусы стоят дорого, — произнес знакомый голос, и его снова уложили обратно на деревянную поверхность.
Открыть глаза оказалось для него целым подвигом: яркий дневной свет заставил его зажмуриться, и Перси затошнило. Запах океана впервые не успокаивал, а наоборот, раздражал, и его желудок сжался в болезненных спазмах.
Перси старался отвлечься, но у него это плохо выходило.
Он лежал на пирсе, и шум океана действовал на нервы. А может, шерстка Перси встала на дыбы из-за Посейдона, устроившегося рядом. В пляжных штанах и цветной рубашке, он сидел на краю, его ноги свисали вниз. Сам он держал удочку в руках, видимо, решив, наконец, дополнить свой образ этакого лихого добренького моряка.
Перси попробовал прислушаться — вокруг тишина, только крики чаек да мерный шум океана. Ни звуков борьбы, ни взрывов, ни криков умирающих полубогов.
Словно он попал в какую-то альтернативную реальность.
— Что случилось?
— Тебя чуть не прикончил Зевс, — спокойно сообщил Посейдон, не отрываясь от своего увлекательного дела. — И я пойму, если ты просто воспоешь оду мне, своему спасителю и, по совместительству, родителю за твое спасение.
Перси даже опешил от такого заявления.
— Лучше бы меня доконал Зевс, — пробурчал он, даже не собираясь вставать — все равно бы не смог.
— Все еще злишься на меня?
Хотел бы Перси ответить да, но вдруг он понял, что это не так. Может, совсем немного и только потому, что это задело полубогов, но уже не так сильно, как раньше. Он вдруг понял, что его отпустило даже от ненависти к Зевсу. И какой идиот говорил, что месть не решение проблемы? Он даже улыбнулся, хотя это простое движение мышц лица вызвало страшную боль.
— Нет, — сказал Перси. — Все еще злюсь, что пострадали полубоги, но… Я теперь могу понять, зачем ты это сделал. Только ответь: оно того стоило?
Посейдон усмехнулся, внимательно разглядывая водную гладь и ожидая, видимо, когда клюнет.
— Стоило ли наблюдать за тем, как Зевс и Юпитер сходили с ума? Ты даже представить себе не можешь, насколько ему было больно, чтобы только лишь избавиться от этого, он решил уничтожить полубогов, а с ними и всю нашу культуру. Так что да, Перси, это того стоило.
— Ты стоял там, — вспоминал юноша. — Ты бы позволил ему убить нас всех?
— Да, — без раздумий ответил Посейдон.
Почему-то этот ответ не удивил юношу. А если и удивил бы, у него не было даже сил скептически-презрительным взглядом оглядеть Бога и покачать головой в знак неодобрения.
— Но это и тебя бы коснулось, — возразил Перси. — В смысле, ваша сила ведь зависит от нас, от культуры, которую создаем мы.
— В отместку Зевсу за то, что он натворил, я бы позволил ему своими руками уничтожить то, что ему так дорого. И плевать, что было бы со мной, — Посейдон отставил удочку и, после недолгого молчания, продолжил: — Видишь ли, Перси, мы, Боги, бессмертны. Конечно, гражданские войны вроде этой значительно подрывают наше могущество, но, в конце концов, что мешает нам спускаться на землю почаще?
— Классное решение проблемы, — съязвил Перси.— Это поколение что-то хреновенькое, давайте его уничтожим и наплодим другое. Зашибись.
Посейдона, как ни странно, это рассмешило. Он засмеялся таким добрым, бархатным смехом, и Перси еле поднял голову, чтобы убедиться, что это правда смеется Владыка Морей и Океанов.
— Ну, хоть кому-то весело, — пробурчал юноша. Он хоть и смог открыть глаза и спокойно смотреть на небо, но поворачивать голову и смотреть куда-либо еще требовало слишком больших усилий.
— Рад, что у тебя есть силы шутить, — сказал Посейдон. Он придвинулся к Перси и потрепал его по голове.
Джексон задумался, представив, насколько сильно его отец хотел отомстить Зевсу, что готов был позволить ему уничтожить два лагеря. А потом он вспомнил, за что он мстил.
— Ты настолько сильно любишь маму? — спросил он совсем тихо, но Посейдон все же его услышал.
Бог ответил не сразу. Но улыбка сошла с его лица, и зеленые глаза с грустью смотрели в синюю гладь.
— Да, Перси, — ответил он, и губы дрогнули в печальной улыбке. — Твоя мама — самая необычная женщина из тех, что я встречал. Жаль, что… что я не смог ее уберечь.
— Если я вдруг не смогу к ней вернуться, — сказал Перси, — позаботься о ней.
— Я бы сделал это и без твоей просьбы, — заметил Посейдон.
Между ними повисло неловкое молчание, и Перси вспоминал битву.
— Что произошло? — спросил он, все продолжая изображать звездочку, принимающую солнечные ванны.
— Ты отважно сражался с Зевсом, а твой новый трюк… Что ж, он впечатляет, но ты чуток не рассчитал силы.
— Да, и грохнулся в обморок, — пробурчал Перси, желая, чтобы Посейдон быстрее переходил к части, которую юноша благополучно пропустил. — Что было дальше?
— Вернулась Фемида. Правда, Зевс все же хотел тебя добить, но ты так отважно сражался, что я решил тебя спасти.
— Благодарю, — с сарказмом отозвался Перси, но Посейдон, кажется, не обратил внимания на его тон.
— В общем, она сняла чары Аида, и твои друзья очнулись.
— Много кто погиб? — спросил юноша, нахмурившись.
— У Танатоса спросишь, — отозвался Посейдон.
Перси побледнел, когда услышал имя Бога Смерти, но ничего не сказал.
— Фемида уже собирает всех, чтобы объявить свой вердикт, — объяснил Посейдон.
— Она вынесет свое решение. Ты не боишься?
— Перси, я бессмертен. Какое бы решение не вынесла Фемида, думаю, я смогу это пережить. Я не за себя переживаю.
Посейдон встал, заслонив Перси весь вид.
— И вообще нам уже пора.
Он протянул руку своему сыну, и тот, скептически на нее посмотрев, все же попытался до нее дотянуться. Бог рывком поставил Перси на ноги, и он, не выдержав, застонал от боли, острыми зубами вцепившуюся ему во все тело. Он чуть было не упал, не подхвати его Посейдон.
— Порой я забываю, насколько слабым бывает человеческое тело, — сказал он, нахмурившись.
Перси лишь удостоил его недовольным взглядом.
— Ты чуть не погиб с тем своим фокусом. Будь впредь осторожней.
— Ох ты! — театрально удивился юноша. — Я слышу в твоем голосе заботу?
— Не борщи, — пожурил Посейдон и вытянул ладонь.
На ней появились маленькие кубики амброзии, и он протянул их Перси.
— Спасибо, — поблагодарил Перси на этот раз без сарказма в голосе.
Амброзия немного помогла ему, во всяком случае он хотя бы смог встать ровно без поддержки отца, и к нему вернулся цвет лица. Посейдон, заметив, что его сыну лучше, взмахнул рукой, и они вдвоем переместились на Олимп.
Перси оглянулся вокруг. Олимп пребывал в таком же разрушенном состоянии, в котором он был, и представлял собой жалкое зрелище из останков былого величавого города. Посейдон, не обращая внимания на хаос вокруг, пошел вперед. Перси подумал было, что вот сейчас зайдет в Тронный Зал, но он прошел мимо него.
— Для суда Фемиды у нас другое место, — объяснил Бог и прошел дальше.
Пока они шли по разрушенному Аресом коридору, до Перси только начало доходить, что все почти закончилось. Весь этот бардак, война — все подошло к своему завершению. И после суда Фемиды, возможно, многое встанет на свои места: он все еще ждал, что Богиня освободит Нико, наконец, восстановит справедливость среди Богов и призовет виновных к ответу.
Все будет не так, как раньше. Особенно если она потребует, чтобы мертвые оставались мертвыми.
Посейдон и Перси остановились перед тяжелыми двойными деревянными дверьми с изображением весов на них.
Бог, ни секунды не сомневаясь, подошел к дверям, а Перси остался бы, наверное, так и стоять там, потому что заходить было… страшновато. Он вдруг вспомнил обо всех плохих вещах, которые натворил, о боли, которую причинил многим, и бывало, что незаслуженно, в голову лезли даже мелкие оплошности, о которых, как ему казалось, он забыл.
Чувство вины накрыло его колючим одеялом, на него накатило желание поскорее признаться в своих грехах и покаяться.