Самые активные организаторы репрессий 1930-х годов Г. Г. Ягода, Н. И. Ежов, Н. В. Крыленко, П. П. Постышев, Я. С. Агранов, кончили плохо. Еще хуже кончили пережившие свой век ленинские, троцкисткие, зиновьевские выкормыши.
Об их судьбе много орали все леваки в Европе все 1930–1980-е. В СССР об этих… существах писали прочувствованно и серьезно, как о несчастных жертвах «культа личности». В меру допустимого и жалели.
Например, в сочиненной Расулом Гамзатовым в 1960–1962 годах поэме «Люди и тени» этим деятелям посвящены такие строки:
В России их особенно любили и жалели в годы «перестройки»… вопрос, конечно, кто именно? Скажем, Лев Разгон, бывший зять одного из страшнейших палачей, мистика и садиста Глеба Бокия, писал прочувствованные истории о бедняжках, очутившихся в концентрационном лагере[211]. Тогда же разразился своими «Детьми Арбата» Анатолий Наумович Рыбаков[212], плоть от плоти.
Удивительно — но и у этих… людей, как и у Мандельштама с Гинзбургом — ни малейших мотивов покаяния. И ни малейшего интереса к тому, кто был уничтожен самими «арбатскими детишками», их папами и мамами.
Советская историческая энциклопедия сообщает, что Филипп Исаевич Голощекин «незаконно репрессирован в годы культа личности Сталина. Реабилитирован посмертно».
Но потомки тех, кто пережил «Великий джут», помнил Голощекина иначе.
Так выглядят по-русски стихи казаха Бахытгерея Амальгеддинова. И трудно не согласиться с автором. Потому что Шая Голощекин относится к существам, за которых трудно даже молиться. В точности по Куняеву, он начал с «детей Николая»: с семьи последнего императора в Ипатьевском доме Екатеринбурга. И продолжил подвиг построения светлого будущего истреблением нескольких сотен тысяч казахских детишек. Существо, которое невозможно осмыслить иначе, чем через изучение демонологии, и отца демонов — Дьявола. Была ли мать у Голощекина? Или его родила бешеная самка шакала? А у других «детишек Арбата»? Трудно поверить, что у «жертв тридцать седьмого», были мамы и папы, дедушки с седыми красивыми бородами и заботливые домовитые бабушки.
Легко и просто поставить свечку за упокой души обезумевшей казахской девочки, жравшей трупы родителей — по вине Голощекина и его «товарищей по партии». И за упокой души украинских и русских детей-скелетиков с фотографий 1933 года. Сколько бы не прошло лет у всякого, кто был отцом или матерью, при взгляде на эти фотографии реакция будет одна: комок к горлу, а рука тянется к винтовке. Нет сил просить за упокой души существ, словно явившихся оттуда, где они сейчас воют на раскаленной сковороде.
Что касается Шаи Голощекина… 28 октября 1941 года по приказу Берии он уже получил пулю у поселка Барбыш Куйбышевской области. Туда тебе и дорога, мерзкий ублюдок. Жаль, не пристрелили тебя раньше, будь проклят во веки веков. Спасибо вам, Лаврентий Павлович. Спасибо, неведомый палач.
Память у русских оказалась хуже памяти казахов. Казахи у себя не допустили «перестроечной» свистопляски с «восстановлением ленинских правовых норм» и прочего революционного бреда. Что ж, пора нам поучиться у казахов.