На размышление Ворошилову понадобилась неделя. 11 июня 1939 г. он предлагает Сталину отстранить Фекленко и начальника авиации корпуса Калиничева от занимаемой должности и назначить командиром корпуса в Монголии проверяющего Жукова. Сталин согласился. Уже на следующий день Фекленко телеграфирует в Москву: «Командование корпусом сдал комдиву Жукову». Теперь Георгий Константинович назначался лично ответственным за разгром «японских негодяев». Это был своего рода перст судьбы. Если бы изначально наркомом обороны было принято решение сменить командование 57-го Особого корпуса, то вряд ли на эту должность мог претендовать Жуков. Но 11 июня посылать в Монголию нового человека было уже бессмысленно. Воздушная война началась уже 22 июня, наступательные действия японцев у Баин-Цагана – в начале июля. Советское руководство чувствовало эскалацию конфликта на Халхин-Голе и приняло пожарное решение назначить новым командиром корпуса ближайшего соответствовавшего по рангу и личным качествам командира. Им оказался Жуков. Ему был дан шанс, который появляется раз в жизни, он попал в «социальный лифт», способный поднять на вершину или сбросить в пропасть. Этим шансом красный комдив воспользовался не хуже, чем капитан Наполеон под Тулоном. Не следует думать, что сам Жуков оказался без бдительного ока проверяющего. Наблюдать за его действиями направили заместителя наркома обороны Г.И. Кулика.
В отношении других средств борьбы проблема обеспечения нужного результата решалась незатейливо. Так, после майского доклада Фекленко о том, что удержание плацдарма на восточном берегу Халхин-Гола возможно будет только ценой больших потерь от японской авиации, в Монголию вылетела целая делегация специалистов с опытом войны в Испании и Китае. В ее составе было 48 летчиков и специалистов, в том числе 11 Героев Советского Союза во главе с заместителем начальника ВВС РККА Яковом Смушкевичем. Непрестижность службы в Монголии породила полнейший разброд и шатание в базировавшихся там авиачастях 100-й авиабригады. Дисциплина в авиабригаде оценивалась как «самая низкая». Летчики-истребители были обучены только технике пилотирования одиночных самолетов и не обладали навыками группового воздушного боя. Большинство из них даже не имело навыков воздушной стрельбы. Естественно, когда в мае 1939 г. грянул гром, получившие опыт боев в Китае японские пилоты вели воздушные бои с советскими летчиками практически без потерь. В составленном одним из участников боев полковником Куцеваловым отчете о боевых действиях советских ВВС на Халхин-Голе было прямо сказано: «В первоначальный период конфликта […] воздушные силы 57-го Особого корпуса потерпели явное позорное поражение» [7] .До 22 июня 1939 г., когда состоялось крупное воздушное сражение, прибывшая в Монголию «команда звезд» сделала очень многое для повышения боеспособности советских ВВС на Халхин-Голе. Прибыли новые авиачасти, устаревшие самолеты были выведены из состава существующих частей. Был оборудован целый ряд новых посадочных площадок вблизи от линии фронта. Только в фантастическом мирке В. Суворова приближение аэродромов к линии соприкосновения противников – это однозначный признак наступления. В действительности близость аэродромов к поддерживаемым сухопутным войскам положительно сказывается на скорости и эффективности реакции ВВС на обстановку на фронте. На Халхин-Голе это существенно помогло советским войскам в оборонительных боях в июле 1939 г. У японцев в 40 км от линии фронта базировались только 19 истребителей Ки-27 24-го сентая. Большая часть японской авиации опиралась на аэродромы Хайлар (150 км от фронта) и Чанчунь (600 км от фронта). Перебазирование авиачасти ближе к фронту занимало не меньше суток, и в критической ситуации времени на такие маневры уже не оставалось. В целом группа Смушкевича обеспечила Жукову если не абсолютное господство, то по крайней мере перевес в воздухе. К началу июля советская авиация на Халхин-Голе насчитывала 280 боеготовых самолетов против 100–110 японских.
В отличие от многих последующих миссий в роли «кризис-менеджера» на фронтах Великой Отечественной, на Халхин-Голе у Жукова была возможность не только ознакомиться с обстановкой, но и потратить несколько недель на подготовку войск. Один из его первых приказов гласил: