Почему она спустя некоторое время возненавидела Иосифа и меня? А Бурдонского обласкала? Чувство соперничества! Она всю жизнь боролась с Василием. Поехала она в свое время в тюрьму во Владимир вовсе не из-за сострадания, а чтобы насладиться падением «конкурента».
После семнадцатилетнего порхания за рубежом она здесь встретила новое поколение, сумевшее заявить о себе. Иосиф защитил докторскую диссертацию — личность в своей среде. А я просто не давал ей спокойно спать. Как это так? Она напишет из Грузии: «Сиди тихо в своем Урюпинске, не вылезай, иначе будешь иметь дело со мной. В Грузию ездить не смей!»
Семнадцать лет она «страдала» по детям. Даже пачку сигарет не привезла в подарок сыну и даже внуку. Когда мы с ней встретились в гостинице «Советская» (я принес цветы, конфеты, грузинское вино), пригласил ее на ужин в ресторан. Она отказалась. Я подумал, что стол, видимо, она накрыла в номере. Увы, из холодильника она вынула недопитую бутылку шампанского — это было, видимо, гостеприимство по западному образцу.
Вначале она возгорелась любовью к Галине Джугашвили (дочь Я. Джугашвили от второго брака) и сочувствием, видимо, к ее сыну. Однако эта любовь закончилась не по-человечески.
По указанию Москвы в Грузии ей были созданы все условия жизни, а в гараже Совмина ГССР стояла машина ГАЗ-24 для ее обслуживания. На ипподроме выделялась лошадь для езды дочери. Преподаватели на дому обучали дочь русскому и грузинскому языкам, разумеется, бесплатно. На отдыхе в Кобулети (в санатории Совмина) она ударила официантку по лицу за нерасторопность.
Поведение С. Аллилуевой непредсказуемо. Так, в начале нашей встречи она постоянно звонила (часто очень поздно) и советовалась. Например, она просила меня поговорить с руководством школы № 23, где учится мой младший сын Яков, о приеме ее дочери в эту школу, ибо она с английским языком, да и Яша мог бы опекать свою новую сестру.
Поездку в Грузию она мыслила осуществить через своих каких-то знакомых. Я посоветовал ей идти официальным путем. С ее согласия я обратился в постпредство Грузии, с которым постоянно поддерживал связь. Результат оказался положительным.
Однако наши теплые отношения неожиданно были прерваны. Из «доброго и умного племянника» я вмиг превратился в «Женьку-хама и зазнайку, за которым бежит вся Грузия».
Или еще пример. При выходе из гостиницы «Советская», где они временно проживали, нас сфотографировал один мой товарищ с ее предварительного согласия, Каково же было мое удивление, когда она спустя некоторое время заявила, что это я сделал насильно. Но, судя по снимкам, она позировала с удовольствием».
А вот какое впечатление произвела С. Аллилуева на свою племянницу Н. В. Сталину (дочь Василия): «Как мать, воспитывающая дочь, не могу понять Аллилуеву. Фактически она бросила своих детей на произвол судьбы, не возвратившись в СССР. Еще до выезда из СССР о ней ходили слухи как об исключительно скромном человеке. Но это только слухи. Я сама хорошо помню, что там, где она появлялась, сразу же шел слушок: «дочь Сталина». Это ей импонировало. Но скромность ее поведения, ее морально-этические аспекты выставлены напоказ в ее воспоминаниях. Когда она бывала у меня дома, уже после возвращения в СССР, я обратила внимание вот на какую деталь. Ее больше всего интересовало, как сложилась семейная жизнь ее близких. Удалась или нет? Мне кажется, что это от ее глубокого одиночества. В ее жизни не нашлось спутника, который прошел бы вместе с ней через все трудности и, когда надо, заслонил собой. У нее было несколько попыток подчеркнуть свои большие возможности. Она даже предложила мне купить дубленку. Но я с ранних лет слишком хорошо знаю цену деньгам, да и сейчас моя семья живет на зарплату мужа-актера, а она невелика, чтобы принимать такие подарки от других. Приглашала меня вместе с моей двоюродной сестрой Галиной Яковлевной Джугашвили отдохнуть летом на побережье. Я отказалась, а Галина мне потом рассказывала преотвратительные сцены, которые Светлана устраивала на отдыхе. Для нее ничего не стоит оскорбить другого человека. Безобразно вела себя она и в аэропорту на глазах у сотен людей, когда мне мои знакомые передали в подарок фрукты. Вот уж в ком уживается удивительная способность красиво писать и делать в жизни все по-другому».
Наверное, многое в этих высказываниях характеризует натуру Светланы Аллилуевой. Но если посмотреть на все рассказанное сочувствующим взглядом, можно предположить и другие причины столь странных поступков, когда немолодая, одинокая женщина вдруг так неосмотрительно разрывает последние родственные связи. Она знала жизнь в СССР больше по тому времени, когда она жила при отце — до 1953 года, и после — до 1967 года. О начавшемся в СССР процессе замалчивания преступлений сталинизма и постепенного оправдания И. В. Сталина, который происходил в годы застоя, она могла узнать из сообщений советской прессы. Многое могло видеться через годы совсем по-иному, чем тогда, когда она выехала из СССР. А избранный Генеральным секретарем ЦК КПСС и Председателем Президиума Верховного Совета СССР К. У. Черненко к Сталину и его окружению питал, судя по всему, определенные симпатии, недаром же именно им был восстановлен в партии без перерыва стажа В. М. Молотов, а Л. М. Кагановичу, как он сам рассказал мне, было восстановлено лечебное питание, право вызова автомобиля, лечение в четвертом, Главном управлении Минздрава и отдых в соответствующих учреждениях. В то время, когда всем известно, что он повинен во множествах преступлений. Весь этот процесс постепенной реабилитации Сталина и сталинщины, конечно же, повлиял на ее решение вернуться в СССР. Но поднявшаяся после ухода К. У. Черненко новая волна разоблачений культа личности Сталина и преступлений сталинизма могла ее сильно встревожить, вернуть к переживаниям и страхам 1953 года. Не поняв многого из грядущих перемен, которые ее пугали, она могла и по этой причине принять решение вновь уехать за рубеж. Таким образом, ее жалобы на своих близких в официальные органы, наверное, можно бы было объяснить ее желанием оградить их от возможных, по ее мнению, последствий и преследований за связь с ней.