— Яков, это ты?! — спрашиваю удивленно.
— Я, — отвечает он.
— Как же ты остался живым?
— Не говори… Как-нибудь при встрече расскажу.
Я торопился. Времени для разговора не оставалось,
извинился и ушел. И больше никогда я его не видел».
Не верить рассказчику, пересказавшему нам рассказ Артема Микояна, не было основания. Сохранить жизнь Якову возможностей у Сталина было достаточно. Афишировать это, когда в каждом доме война оставила столько горя, никто на месте Сталина не решился бы.
Вот Вам еще одна информация для размышления. 18 декабря 1988 г.».
Как видим, легенд о Якове существует много. Но ни одна из вышеприведенных не имеет под собой реального основания. Обратимся к документам, хранящимся в отделе трофейных документов Национального архива США.
22 апреля 1943 года Гиммлер направил письмо в нацистское министерство иностранных дел:
«Дорогой Риббентроп!
Посылаю Вам рапорт об обстоятельствах, при которых военнопленный Яков Джугашвили, сын Сталина, был расстрелян при попытке к бегству из особого блока «А» в Заксенхаузене близ Ораниенбурга.
Хайль Гитлер!
Ваш Генри Гиммлер».
А вот заключение о смерти Я. Джугашвили, сделанное врачом дивизии «Мертвая голова»:.
«14 апреля 1943 года, когда я осмотрел пленного, я констатировал смерть пленного от выстрела в голову. Входное пулевое отверстие расположено в четырех сантиметрах ниже уха, сразу же под скуловой дугой. Смерть должна была наступить немедленно после этого выстрела. Очевидная причина смерти: разрушение нижней части мозга».
Теперь хочу привести письмо, в котором автор подвергает сомнению содержание Якова Джугашвили в особом бараке Заксенхаузена:
«В 1950 и 1951 гг. я, будучи военнослужащим Советской Армии и находясь на территории Восточной Германии в составе советских оккупационных войск, жил непосредственно на территории лагеря смерти Заксенхаузен в г. Ораниенбурге. Вернее, в 1951 году, когда образовалась ГДР, нашу дивизию (личный состав) загнали на территорию этого лагеря, убрав из него содержавшихся до этого там военных преступников. Я был начальником библиотеки дивизии и ходил по всей территории лагеря. И нигде не было мест, огражденных колючей проволокой, и «мертвых зон». Весь лагерь был «мертвой зоной». Почему не могло быть колючей проволоки, чтобы на нее броситься? А вот почему. Огромная территория лагеря Заксенхаузен была обнесена железобетонной оградой высотой в 5–6 метров и очень большой толщины. Лишь поверх этой стены с наружной стороны «висел» козырек из колючей проволоки, через которую был пропущен ток.
Но Яков Джугашвили ни при каких обстоятельствах до этой стены дойти не смог бы.
Внутри этого ограждения, метрах в 150–200 от первой, находилась вторая стена, разве чуть пониже первой и тоже железобетонная. Во всяком случае, через нее не было видно ни одноэтажных блоков, ни других строений, лишь возвышалась труба крематория и виселица из двух железных балок над фабрикой, на которой перерабатывались одежда, обувь, волосы и т. д. Внутри этого ограждения тоже была громадная территория. А на ней были ограждения в нескольких местах и опять же невысокие железобетонные стены, «пятачки», с блоками для узников на них. В одном из таких малых ограждений во время перемещения из лагеря в лагерь два, два с половиной дня содержался, как рассказывали знающие люди, Эрнст Тельман.
О содержании здесь и гибели Якова Джугашвили в то время разговоров не было. Но раз он был помещен в особое отделение, то он содержался в одном из подобных «пятачков», обнесенном высоченной глухой стеной. А таких стен в случае побега надо было преодолеть по меньшей мере три. Узники могли преодолеть их только через ворота (металлические и равные по высоте стенам) и лишь в одну сторону — вовнутрь.
С глубоким уважением Барсагаев П. А.».
Действительно, после гибели Якова и перевода из барака англичан ограждение из проволоки было снято. Но когда Яков бросился на него — он сознательно шел на гибель, а не собирался совершить побег за пределы лагеря, что было невозможно.
Иностранцы, бывшие в лагерях с Яковом, после войны неоднократно пытались узнать о нем: жив ли? Искали его. Их письма интересны как исторические документы конца «холодной войны». Обратимся к одному такому свидетельству.
«Нине Тильцовой, От Кейса X. Хупера
Маросейка 3/13, Форд Уиндз
Москва. 80, Вордсворт авеню,
Пенарт, Глезморган, Уэльс
30 августа 1945 г.
Дорогая Нина!
В ответ на Ваш «привет из далекой России» приветствую Вас от имени своей родной далекой Австралии. Мое письмо к Вам нуждается в объяснении, что и спешу сделать.