Демы также — одновременно или независимо от своих культурных функций — это родовые тотемные предки, родоначальники кланов и фратрий. Они предстают как воплощенное свя-зующее звено между кланом и его тотемом, и миф содержит в себе объяснение механизма этих достаточно сложных отношений. Демы собственным видом олицетворяют неоднозначную природу тотема и его потомков. Способность к перевоплощениям — в природе дем, и повествования о них полны эпизодами разнообразных и неожиданных реинкарнаций. Ягривар принимает облик юноши, моментами возвращаясь в «собственное» змеиное состояние. Когда его убивают как змею, он продолжает жить как юноша, сохраняя змеиные признаки и однажды снова воплощаясь в змею. Таким образом, демы принимают облик людей, но вместе с тем без труда трансформируются в животных или даже преимущественно действуют в животном (птичьем, рыбьем), растительном обличье. Дема может иметь вид гибрида человека и его тотема. В качестве родоначальника клана дема тем или иным образом порождает «первую» особь, от которой идут затем остальные. При этом особый интерес представляет мифологическая трактовка этих жизненных процессов. Так, Маху, собака-дема, превратилась однажды в собственно собаку, которая произвела множество дем-собак, наделенных разумом и способностью говорить. От них-то и пошли «нормальные» собаки.
Двухступенчатость видообразования — характерная концепция папуасских мифов: обычным видам природы предшествует вид, в котором еще не оборваны непосредственные связи с его сверхъестественным родоначальником (ср. рассказы «Как появились бананы и луна», «Как появилась кокосовая пальма»). Очень выразительный пример дает миф «Как появилось саго». Первое саго произвела на свет Сайгон, жена Вокабу. Муж похитил саго, из него выросло дерево, не имевшее ни веток, ни листьев, ни цветов. Вокабу оживил дерево, использовав для этого различные виды рыб и птиц. Чтобы обработать саго, он сделал первый топор и призвал девушку, умевшую обращаться с саго. И все же саго с первого дерева не сохранилось, оно было превращено волей демы в глину. Лишь в результате общения жен Вокабу с жителями деревни появились целые рощи разных сортов саговых пальм. Между прочим, в папуасской мифологии предметы культуры нередко появляются путем похищения «первых» образцов у женщин и доведения их мужчинами до «нормального» состояния.
То же самое мы видим в мифах, посвященных антропо- п этногенезу: вначале появляются люди, не освободившиеся от признаков, свойственных их мифологическим родичам; они обладают качествами дем, хотя сами уже не демы; это — первое поколение клана, оно как бы целиком принадлежит мифическим временам; последующие поколения — это уже в полном смысле люди, которые, впрочем, в известных условиях способны вступать в контакт с демами и становиться обладателями некоторых их качеств. В мифе «Змея Бир» наглядно отражен многоступенчатый процесс этногенеза: дети матери-змеи, явные демы, становятся мужьями своих суженых, которые выпускают их из дупла дерева (т. е. как бы создают их заново); первый мальчик «обучает» своих «отцов» птичьим навыкам, т. е., в сущности, возвращает им их истинный облик птиц-тотемов; от них в конце концов ведет свою родословную один из кланов. Рассказы-мифы построены таким образом, что слушатели (и мы, читатели) должны сами догадываться, идет речь об обычных людях или о демах-людях.
Специфическая особенность мифологических операций — их трансформационный характер. Трансформация и перевоплощение — одновременно и основной прием развертывания повествования, и способ создания элементов мира. Сюжет движется через эпизоды изменений, происходящих с демой или им самим творимых. Эти эпизоды фиксируют моменты похождений демы, но они же отмечают появление чего-то нового в природе, в жизни этноса. Трансформации могут быть осознанными, т. е. спланированными, а также и случайными, бессознательными. Почему происходит так или иначе — миф не объясняет; многое, видимо, заложено в самой природе дем, которая рано или поздно проявляет себя. Птичья сущность Вирубы обнаруживается, когда он не может слезть с высокого дерева: мать дает ему перья, он изготовляет крылья, прикрепляет их к рукам и становится птицей кевекаве. Толчком к трансформационным операциям может послужить убийство. Смерть как путь к возрождению в новых формах — обычная концепция мифа. Дему Ягила убивают и разрезают на части: позднее из них появляются орехи аке, фруктовое дерево обьяра, тучи и т. п., а сам Ягил возрождается из собственных внутренностей («Ягил, дема-казуар», «Казуар»). Мужчины устраивают настоящее побоище деме Гангуте, который воплощен в гигантском дереве. Погибшее под ударами дерево дает жизнь множеству видов рыб; гибнет и трансформируется вещественное воплощение демы, но сам он продолжает существовать («Гангута, дема-свая»).