Столь же характерны образы великих колдунов и великих воинов. Таков Явима — «насылающий дождь», вызывающий своими магическими действиями разгул стихии, который приводит к различным превращениям в природе. Его сыновья — демы ветров. Угу — также великий колдун и в то же время хитроумный воин, причиняющий массу неприятностей своим сородичам: он — предшественник хорошо известных мировому фольклору строптивых богатырей, с детства нарушающих принятые нормы поведения и проявляющих свои особые возможности. Тотемическая природа его довольно ясна: в нем сохранились черты крокодила. Кожа, которую сдирают с него после убийства, трактуется как шкура крокодила, обладающая чудесными свойствами. С другой стороны, Угу своим рождением обязан Харау, мифической старухе, преобразившейся в прекрасную девушку и ушедшей в землю после оргаистического брачного обряда. Угу зародился не в чреве матери, а в эвкалиптовом лубе, служившем брачным ложем. Охотничьи подвиги Угу совершил с помощью колдовства, скрывая это от людей. С Угу связаны также представления о возможности длительного пребывания в глубине моря. Те, кто вкусил тела Угу, сами становятся обладателями великой магической силы.
Все эти примеры наглядно подтверждают тот факт, что в мифах маринд-аним предстает архаическая ступень мифотворчества, при котором господствуют нерасчлененность и невыделенность значений и характеристик, сюжетных ситуаций, по основной набор их и специфичность трактовок уже отчетливо наметились, так же как выявились и возможности дальнейшей дифференциации на почве более позднего фольклорного творчества.
На основании собранных и опубликованных П. Вирцем и Г. Неверманом текстов трудно судить о повествовательных и композиционных особенностях мифов маринд-аним: собиратели честно признаются, что книжные тексты не являются буквальными воспроизведениями слышанного ими. Маринд-аним далеко не всегда рассказывали мифы в полном виде, не обязательно передавали их как цельные нарративы: нередко какие-то мотивы и эпизоды, мифологические образы и реминисценции всплывали в разговорах, обнаруживались в составах ритуалов, вспоминались в связи с какими-либо предметами и т. д. Наблюдателям приходилось подчас самим восстанавливать рассказ как целое, объединять отдельные эпизоды и т. д* Все же некоторые особенности мифов как архаической формы устного рассказа могут быть выделены: это дискретность (разорванность, недостаточная связность, резкость переходов), сюжетная незавершенность (в противоположность непременной завершенности сказок или эпических сказаний), развертывание сюжетов без более или менее очевидных мотивировок, отсюда — налет загадочности, необъяснимости. Законы строения мифов и развертывания повествования порождены особенностями «мифологического сознания», и уяснение этих законов очень важно для понимания специфики фольклорных повествовательных жанров.
Характерная особенность мифов — их функциональная, семантическая и сюжетная связь с ритуальной практикой маринд-аним. Связь эта двусторонняя: в ритуалах реализуются представления и ситуации, выступают персонажи, о которых достаточно полно и определенно говорится в мифах, а в самих рассказах подчас разъясняются те или иные ритуальные действия и благодаря рассказам открывается глубинный смысл целых ритуалов. Вообще же рассказ и ритуальное действие, танец, пантомима, маски, звуки музыкальных инструментов, резные фигуры и орнамент и т. п. представляют собой разные способы реализации единого мифологического содержания. Вербальная форма, может быть, наиболее понятная, но отнюдь не обязательно первичная и самая полная.
Участники ритуалов не просто разыгрывают миф, но как бы заново и совершенно серьезно воспроизводят его события, следуя примеру предков, некогда впервые совершивших аналогичные действия. Мифы часто объясняют, как тот или другой «первый» поступок демы либо та или иная вызванная им ситуация дали жизнь обряду. Девушки принесли на новый праздник и развесили на деревьях бананы вместо рыб — так установилась новая символика, сменившая прежнюю, тотемную и связанная с плодородием культурных растений, и один культ сменился другим. В мифе «Как возник тайный культ Имо» обычай ритуального жертвоприношения установился после убиения женщины с сыном: убийство это носило явно предуказанный характер. От ритуальной символики идут многие мифологические мотивы, в которых подчеркивается жестокость, изображаются странные с обыденной точки зрения поступки и т. д. В мифологической сюжетике отражается не столько эмпирика жизни, реальность, сколько символика, фантастически осмысленная «реальность» мифологического прошлого, комплекс представлений первобытнообщинного коллектива о возникновении макро- и микромира и о его собственной истории.