Сампа поспешно согласился, и Аня повернулась и убежала, выскользнув в окно, прежде чем испуганный бандит успел бы подняться и включить свет.
Уверенная, что она сделала всё, что могла, Аня отправилась домой и шла всю ночь, чтобы скорее добраться до фермы. Мать спала, и усталая, взволнованная девочка пошла прямо к своей кровати и провалилась в беспокойный сон.
На рассвете Аня поднялась и увидела, что мать готовит на кухне большой горшок тушёного мяса, поскольку в самую рань вернулись её брат и сёстры, освободившись, наконец, от страшных когтей Сампы и его работорговцев. Никто не объяснил их внезапное освобождение, и никто так и не узнал, что причиной спасения была их хитрая младшая сестра, - никто, кроме молчаливых шпилей, что наблюдали за всем, что происходило на заставе и за её пределами.
О Сампе Гротте больше никто не слышал, и, по слухам в окрестностях заставы, он бежал в глубины Дикого космоса, чтобы заняться торговлей в новых мирах, где его ни за что не отыщут враги.
Вот так вышло, что девочка с деревянным кинжалом сделалась героиней, восторженная мать воссоединились со своими детьми, и вновь каждый на Батуу мог спокойно наслаждаться прекрасной долиной реки Сурабат.
Каменный взгляд
, высоко на вершине иссечённой непогодой горы стоит статуя облачённого в плащ тви’лека.
Более тысячи лет, с тех древних времён, когда мир был известен под именем Коррибан, эта одинокая фигура взирала на унылый пейзаж внизу, а паломники, отправляющиеся на Морабанд в поисках помощи и запретных знаний, делали крюк, чтобы отдать дань уважения безымянной фигуре, существу, которому приписывают великие деяния, ибо он, должно быть, был воином-ситхом поразительной известности, если в его честь воздвигли такой памятник.
Некоторые из таких паломников рылись в записях и древних текстах в поисках упоминаний об одинокой фигуре, но, если его деяния и были когда-то записаны, то их уже давно вычеркнули из истории галактики, так как не было найдено ни единого его следа. Всё, что осталось паломникам, это жуткая, печальная атмосфера, которую они чувствовали, глядя на суровое лицо тви'лека, да истории, которые с тех пор придумали, о том, как он однажды завоевал целые миры, наделив себя такой силой, что все, кто знал его, трепетали от страха при его появлении, ибо увидеть его лицо означало верную смерть.
Есть и другие, которые утверждают, что видели, как на рассвете статуя пускает чёрную слезу, одну-единственную каплю, что скатывается по холодной твёрдой щеке, словно камень оплакивает уход очередного дня.
Поэтому статуя заработала множество прозвищ, включая Плачущего, Молчаливого Стража и Сурового Владыку, и многие рассуждали о его истинной природе. Однако, ни один из них не приблизился к истине, поскольку происхождение статуи гораздо более странное и трагическое, чем может предположить даже самый изобретательный из паломников.
История начинается с мальчика-тви’лека по имени Рай Нимбис, который с самого своего рождения доставлял матери одни только неприятности. Даже рилотские повитухи почувствовали в младенце странность, когда купали его, вытирали и вручали матери, торопя её скорее покинуть больницу, чтобы им не пришлось проводить больше времени в обществе ребёнка.
Как ни старалась мать – ведь она, как и большинство матерей, хотела всего лишь любить и защищать своё дитя - она не могла избавиться от дурного чувства, которое внушало ей присутствие младенца, даже когда он спал ночью в своей кроватке. Отец ребёнка, так поражённый окружавшей его аурой, вскоре отдалился, не принимая особого участия в воспитании и благополучии мальчика, предпочитая брать работу подальше от дома, что привело к разрыву между ним и его женой, что в конечном итоге закончилось их расставанием.
Пока ребёнок рос, тёти и дяди, кузены и приятели все держались в стороне, подальше от семьи, потому что тоже ощущали странность внутри мальчика. Никто не мог точно сказать, что именно, - чувство глубокой тревоги, неправильности, как будто ребёнок родился с дурным нравом, как будто в самой его душе засело что-то мерзкое.
Внешне мальчик не выказывал никаких признаков или физических проявлений своего странного характера, но он слишком хорошо понимал, какое впечатление производит на окружающих, и сделался одиноким, плаксивым и тихим.