Когда подстрелят антилопу канна, Цагн всегда приходит и осматривает ее, пока она корчится от боли, а потом он идет по следу человека, который ее подстрелил, — Цагн хочет знать, кто этот человек. Цагн идет к дому этого человека, он заглядывает в его колчаны, осматривает наконечники стрел, находит в колчане окровавленный наконечник и говорит:
— Вот этот человек подстрелил антилопу канна.
И Цагн не дает этому человеку спать, он щиплет его, он не дает ему лежать спокойно — он хочет, чтобы этот человек попытался схватить его, Цагна. Или же Цагн начинает шипеть, как гадюка, — он хочет, чтобы человек испугался и вскочил, и тогда антилопа тоже сможет подняться. Если Цагн видит, что человек бродит вокруг, он идет сказать об этом антилопе канна. Он говорит ей, что человек, который ее подстрелил, не лежит больной, а мечется вокруг.
Цагн не любит, когда убивают антилопу канна. И вот он приходит, щиплет нас за ухо, он хочет, чтобы мы воскликнули:
— Ф-ф-ф! И-и-и!
Потом он идет к антилопе канна, ударяет ее по рогу — и антилопа вскакивает и отправляется пастись. Она чувствует, что ожила, и сделал это Цагн. А ведь она была почти мертвой и не могла есть, она уже окоченела, так как в нее попала стрела с ядом.
Затем Цагн отправляется к человеку, который убил антилопу канна. Люди говорят, что он идет, чтобы посмотреть, туго ли натянута тетива его лука, не ослабла ли она. Потом он забирается человеку в ухо и щиплет его, но он невидим. Люди не видят его, а он мучает их. Он причиняет боль человеку, который подстрелил антилопу канна, потому что хочет, чтобы тот закричал от боли. Тогда Цагн сможет оживить антилопу канна, чтобы она могла подняться. А она уже совсем окоченела, она умирает — ее убивает яд, которым была смочена стрела, выпущенная в нее этим человеком. Яд поражает антилопу, он кусает сердце антилопы и убивает ее.
Рассказывают, что сначала Цагн сделал антилопу канна, а после смерти антилопы канна он сделал антилопу каама. Вот почему он так любит антилопу канна и антилопу каама. Он их горячо любит — ведь он вложил в них свое сердце.
Сернобыка Цагн любит не так сильно, но все же он любит сернобыка. Поэтому когда мы стреляем в сернобыка, вокруг него всегда полно зайцев: они лежат спокойно и не шевелятся, они хотят, чтобы мы их убили. Это зайцы Цагна, он хочет, чтобы мы убили зайцев, а сернобык остался жив.
И если мы убьем зайца, то сернобык спасется. Ведь мы убиваем Цагна — он превращается в зайца, чтобы мы убили его, а сернобык мог спастись.
А однажды Цагн превратился в раненую антилопу каама — он хотел, чтобы люди ее разрезали.
Вот что сделал Цагн однажды: он подобрал кусок сандалии, выброшенный Квамманга, пошел к заросшему тростником водоему и замочил его в воде. Этот кусок сандалии стал антилопой канна. Цагн ушел, а потом пришел снова, подошел и посмотрел. Он увидел, что антилопа была еще мала, и ушел.
Придя снова, он обнаружил по следам, что антилопа вышла из воды, чтобы щипать траву. Тогда он подошел к воде, сел там, на берегу, возле копья антилопы, и стал ждать, а антилопа кормилась, она ела траву. Потом антилопа пришла к воде напиться. Цагн увидел, как антилопа идет, чтобы напиться, и позвал:
— Кусок сандалии Квамманга!
Она шла, а ее отец звал ее, пуская трели, — он подманивал ее, как делают во время охоты на газелей.
Затем Цагн отправился за медом. Он наполнил мешок сотовым медом, принес его и положил у воды. А потом вернулся домой. Он снова отправился туда до восхода солнца, взял мешок, подошел к зарослям тростника, где была антилопа.
Он позвал:
— Кусок сандалии Квамманга!
И антилопа вышла из тростника и подошла к своему отцу. Он положил мешок с медом на землю, вынул соты, сложил их там и стал натирать ребра антилопы кусками сотов и сбрызгивать антилопу водой, пока ее бока не заблестели.
Затем он ушел с мешком, чтобы принести еще меда. Он нарезал медовых сотов, вернулся, оставил мешок возле водоема и ушел домой. Потом он еще раз пришел к водоему, взял мешок, подошел к тому месту, где была антилопа, и вызвал ее из воды. Он позвал:
— Кусок сандалии Квамманга!
Антилопа пугливо стояла в воде, затем она подошла к отцу. Он увидел, что она выросла, и заплакал, лаская ее. Затем он опять натер ее медовыми сотами и ушел, а антилопа вернулась в воду, она плескалась в воде.
Цагн пришел снова только через три ночи, и антилопа выросла за это время, она стала огромной, как бык. Это был самец. Цагн вышел на рассвете, и, когда он подошел к водоему, солнце уже встало. Он позвал антилопу, она встала и вышла к нему — и земля содрогалась под ней, когда она шла. Цагн запел от радости:
Он пел и натирал антилопу медом. Потом он ушел, он вернулся домой.
На следующее утро он позвал молодого Ихневмона. Он сказал, чтобы тот пошел с ним, но он обманул его, сказав, что они будут вдвоем. И они отправились и пришли к водоему, а антилопа в это время паслась. Они сели в тени куста, возле которого стоял ассегай антилопы — она обычно оставляла его там.
Цагн хотел обмануть Ихневмона и сказал:
— Молодой Ихневмон, ложись спать!
И молодой Ихневмон улегся, а антилопа пришла на водопой — солнце стояло над головой и было жарко. Молодой Ихневмон лежал, накрывшись с головой кароссом, как велел ему Цагн, но он не спал. И когда антилопа, напившись, вышла из воды, он сказал:
— Эй, постой-ка! Эй, постой-ка! Постой!
Цагн спросил его:
— Что мой брат думает о том, что видит вон там?
И молодой Ихневмон сказал:
— Там кто-то есть, вон он стоит.
Тогда Цагн сказал:
— Ты думаешь, что это колдовство, но это не колдовство, это маленький кусочек сандалии твоего отца, который он выбросил. Это не колдовство.
И они пошли домой.
Молодой Ихневмон рассказал своему отцу Квамманга об этом. Квамманга сказал, что молодой Ихневмон должен повести его туда и показать ему антилопу: он хочет посмотреть, действительно ли антилопа, которую Цагн натирал медом, так красива. Тогда молодой Ихневмон повел туда своего отца. Цагна там не было — он собирался прийти позже.
И вот Ихневмон с отцом пришли к водоему, где была антилопа. Квамманга посмотрел на нее и сбил с ног. Он сбил ее с ног и стал свежевать до прихода Цагна. Цагн еще не появлялся.
Когда же Цагн пришел, он увидел, что Квамманга и все остальные стояли там и резали антилопу.
— Почему ты не подождал, пока я приду? — спросил Цагн.
Он стал оплакивать антилопу, он бранил семью Квамманга, потому что они не подождали его. Ведь он сам должен был сказать им, чтобы они убили антилопу!
А Квамманга сказал молодому Ихневмону:
— Скажи, чтобы дед перестал браниться. Пусть он пойдет и наберет для нас хворосту, чтобы мы могли приготовить еду, — ведь это мясо.
И Цагн отправился, но сказал им, что они не должны были убивать антилопу без него. Он должен был сначала посмотреть на нее, и тогда бы его сердце было спокойно. Ведь это он сделал антилопу, и вот теперь его сердце не спокойно.
Собирая хворост, Цагн заметил на кустах желчный пузырь антилопы. Он сказал, что он проткнет желчный пузырь, подпрыгнет и проткнет. А желчный пузырь ответил:
— А я разорвусь и накрою тебя.
Молодой Ихневмон спросил Цагна:
— Что ты там увидел, почему ты не собираешь хворост?
Цагн набрал вязанку, отнес ее и снова отправился за хворостом. Он пришел туда, где был желчный пузырь. Он подошел к желчному пузырю и снова сказал, что проткнет его, подпрыгнет и проткнет. А желчный пузырь опять ответил, что тогда он разорвется и накроет его. Но Цагн сказал, что он все равно прыгнет и наступит на желчный пузырь — пусть тот разорвется.