Однако эти отдельные выступления рабочего класса не превратились во всеобщую европейскую революцию. Дело в том, что к такому повороту событий не была готова значительная часть рабочего класса стран Западной Европы. Успехи, достигнутые рабочим движением в мирной борьбе, успокаивали ее участников, а рост рядов «рабочей аристократии» окончательно расхолаживал их. У многих создавалось впечатление, что переход к социализму может быть достигнут путем постепенной эволюции общества. А определенная часть рабочих, удовлетворенная своим положением, теряла интерес к достижению революционных целей. Эти настроения отражались и в позиции руководства социал-демократии.
То обстоятельство, что предвыборные кампании за завоевание мест в парламенте занимала все большее место в текущей деятельности социал-демократических партий, способствовало тому, что окончательные цели борьбы пролетариата уходили на второй план, а то и забывались. На конгрессах II Интернационала многие лидеры социал-демократических партий отказывались осудить ревизионизм, фактически отрицавший революционную цель пролетарского движения. На 6-м конгрессе II Интернационала в Амстердаме против резолюции, осуждавшей ревизионизм, выступили лидер АСДП В. Адлер, лидер бельгийских социалистов Э. Вандервельде, один из видных деятелей СФИО Ж. Жорес, а К. Каутский проявил колебания в ходе голосования.
На этом же конгрессе была принята резолюция, которая провозгласила массовую стачку «крайним средством» борьбы. Таким образом, ставилась под сомнение возможность перерастания массовых выступлений пролетариата в вооруженное восстание. В это же время руководители ряда профсоюзов выступали против стачек. Так, в руководстве французской Всеобщей конфедерации труда (ВКТ) стали говорить, что нужно избегать стачек, разрешая конфликты с предпринимателями путем переговоров.
И все же, несмотря на явные свидетельства отказа от методов решительной борьбы рабочего класса и забвения целей этой борьбы, создавалось впечатление, что социал-демократическое движение, как и во времена «Союза коммунистов» и I Интернационала, готово поднять пролетариев мира на «последний и решительный бой» против капитала. В резолюции 7-го Штутгартского конгресса II Интернационала (1907 г.) говорилось: «В случае возникновения войны социалисты обязаны приложить все усилия к тому, чтобы ее как можно скорее прекратить и всеми силами стремиться использовать вызванный войной экономический и политический кризис для того, чтобы пробудить политическое сознание народных масс и ускорить крушение господства класса капиталистов». На 10-м Базельском конгрессе II Интернационала (1912) был принят манифест, в котором говорилось: «Пусть правительства хорошо запомнят, что при современном состоянии Европы и настроении умов в среде рабочего класса они не могут развязать войну, не подвергая опасности самих себя… Пролетарии считают преступлением стрелять друг в друга ради увеличения прибылей капиталистов». Начало Первой мировой войны стало суровым испытанием верности социал-демократов принятым антивоенным обязательствам солидарности с рабочими других стран и готовности превратить империалистическую войну в пролетарскую революцию.
Гонка вооружений, ускорявшаяся в течение нескольких десятилетий, а также столкновение противоречий во всех частях земного шара, превратили ведущие капиталистические страны мира в два вооруженных противостоящих лагеря, накапливавших все более совершенную технику уничтожения людей. С началом войны страны Антанты и их союзники (первоначально в этом блоке состояли Великобритания, Франция, Россия, Бельгия, Сербия, Черногория) мобилизовали в вооруженные силы 6179 тысяч человек. В их распоряжении имелось 12134 легких и 1013 тяжелых орудий. Страны Центрального блока (на первых порах в ее рядах были лишь Германия и Австро-Венгрия) в рядах вооруженных сил имели 3568 тысяч человек, 11232 легких и 2244 тяжелых орудий (не считая крепостной артиллерии). Эта масса вооруженных людей и военной техники была предназначена для того, чтобы сеять смерть и разрушение.
Начавшаяся война сопровождалась невиданной по своим масштабам шовинистической пропагандой, заразившей значительную часть населения всех стран-участниц войны. В Лондоне, Париже, Берлине, Вене и других столицах воюющих стран восторженные толпы провожали солдат на фронт, уверенные в скором их возвращении победителями в целостности и сохранности.
Шовинистическим угаром оказались охваченными и лидеры многих социал-демократических партий. Депутаты от социал-демократической партии Германии в рейхстаге и депутаты от социалистической партии Франции в Национальном собрании голосовали за военные кредиты для буржуазных правительств своих стран. Лидер Бельгийской социалистической партии Э. Вандервельде не только обещал «голосовать за все кредиты, которые потребует правительство для защиты нации», но к тому же вскоре стал министром правительства Бельгии. После начала мировой войны в правительства своих стран вошли лидеры французских социалистов О. Ж. Гед, М. Самба и А. Тома, один из лидеров Лейбористской партии А. Гендерсон. В поддержку правительства выступили и лидеры Австрийской социал-демократической партии. Центральный орган партии газета «Арбайтер-цайтунг» писала: «Теперь, когда… немецкое отечество в опасности, социал-демократия выступает на защиту родины… Никогда политическая партия не поступала более возвышенно, чем ныне немецкая социал-демократия».