Я вдруг сообразил, что в течение всего нашего разговора она не сводила глаз с наших товарищей по команде. А особенно упорно она глядела на Хью Плохсекира. И продолжала на него глядеть, даже когда Ааз стал подобающим образом всех их ей представлять.
— Маша, это Гэс.
— Очарован, сударыня, — откликнулся горгул.
— И Кор… э… Грызь.
— Когда драка? Грызь любит драка, — заявил Корреш, впадая в свою роль тролля.
Маша и глазом не моргнула. Она была занята созерцанием массивной фигуры генерала.
— А это Хью Плохсекир.
Со змеиной плавностью Маша подплыла к генералу.
— Очень рада познакомиться с тобой, Хью… ты ведь не против, если я буду называть тебя Хью, не так ли? — промурлыкала она.
— К-гм-м… я… то есть… — запинаясь, проговорил Плохсекир, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
Я мог только ему посочувствовать. Оказаться в центре внимания Маши — дело по меньшей мере беспокойное. К счастью, как раз тут прибыла подмога в лице делегата Та-Хо.
— Добрый день, господа, — весело поздоровался он, потирая руки и давясь смехом. — Здравствуй, Маша.
— Вообще-то, — ответила она ледяным тоном, — я как раз собиралась уходить.
Но прежде чем отбыть к своему месту на трибунах, она нагнулась и что-то шепнула на ухо генералу. Не знаю уж, что она там сказала, но Плохсекир сделался пунцовым и избегал встречаться с нами взглядом.
— Мы боялись, что вы не прибудете вовремя, — продолжал Седобородый, не обращая внимания на уход Маши. — Было бы нежелательно разочаровывать болельщиков неявкой, не так ли? Когда вы ожидаете остальных игроков вашей команды?
— Остальных? — нахмурился я. — Я думал, правила требуют только пятерых игроков плюс верховое животное.
— Совершенно верно, — ответил Седобородый. — Но… ну да, я восхищаюсь вашей уверенностью в своих силах. Значит, вас только пятеро, да? Ну-ну. Это несколько изменит шансы.
— Почему? — подозрительно спросил я.
— Эта штука острая? — спросил представитель Та-Хо, заметив секиру генерала.
— Как бритва, — высокомерно ответил Плохсекир.
— Но он не будет применять ее против кого-либо, — поспешно добавил я, внезапно вспоминая правило «никакого режущего и колющего оружия». Я не знал наверняка, какой будет реакция генерала, если кто-то попробует отобрать у него его любимую секиру.
— О, на сей счет я нисколько не волнуюсь, — с уверенностью отозвался Седобородый. — Как и на всех играх, арбалетчики быстро устранят любого игрока, вздумавшего пренебречь правилами.
Он рассеянно махнул в сторону боковых линий. Мы посмотрели в указанном направлении и в первый раз увидели, что поле окружено арбалетчиками, одетыми через одного то в желто-синие мундиры Та-Хо, то в красно-белые Вейгаса. Об этом маленьком фокусе Живоглот как-то не счел нужным упомянуть. Он сообщил нам о правилах, но не о том, как обеспечивается их соблюдение.
В то же время я заметил еще два обстоятельства, упущенные мной, когда я обозревал трибуны.
Первое — это Квигли, сидевший в центре переднего ряда на стороне Та-Хо. И что еще важнее, при нем находилась Тананда. Она по-прежнему спала, паря горизонтально в воздухе перед ним. Он явно не хотел пропустить игру и недостаточно доверял нам, чтобы оставить ее неохраняемой у себя дома.
Он увидел, что я гляжу на него, и помахал мне рукой. Я не ответил ему. Вместо этого я постарался привлечь к своему открытию внимание Ааза, но тут заметил еще кое-что.
На краю поля подпрыгивал на месте Гриффин и отчаянно размахивал руками, чтобы я его заметил. Как только он увидел, что я на него смотрю, то принялся энергично подзывать меня к себе.
Ааз был поглощен разговором с представителем Та-Хо, так что я поспешил к Гриффину.
— Здравствуй, Гриффин, — улыбнулся я. — Как поживаешь?
— Я просто хотел сказать вам, — выдохнул он, запыхавшись от своих упражнений. — Я перешел на вашу сторону. Если смогу вам чем-то помочь, только свистните.
— В самом деле? — протянул я, подняв бровь. — А с чего это такая смена симпатий, не говоря уже о готовности помочь?
— Можешь считать это моим природным чувством честной игры, — поморщился он. — Мне не нравится то, что они собираются с вами сделать. Даже если в этом участвует моя прежняя команда, мне все равно это не нравится.
— А что они собираются с нами сделать? — спросил я, внезапно становясь предельно внимательным.
— Именно об этом я и хотел вас предупредить, — объяснил он. — Две команды провели совещание, обсуждая эту игру. И решили, что при всей их ненависти друг к другу ни та, ни другая сторона не хочет, чтобы Приз перешел к кучке чужаков.