— Очнись, Ааз! — крикнул я и потянулся, чтобы встряхнуть его за руку.
То, что из-за моего не согласованного с товарищами шага Аазу намяли бока, уже достаточно плохо. А если это будет стоить нам победы в игре…
— Побереги силы, Скив, — вздохнул Гэс. — Даже если он очнется, то все равно не сможет играть. Его ведь здорово отколошматили. И хотя я полагаю, что ничего серьезного тут нет, но все-таки если он попытается сцепиться с кем-то в своем нынешнем состоянии…
— Картина ясна, — перебил я. — А если мы приведем его в чувство, то у Ааза вполне хватит упрямства захотеть доиграть.
— Верно, — кивнул горгул. — Тебе попросту придется придумать что-то другое.
Я попробовал, действительно попробовал. Команда, затягивая время, продолжала хлопотать над Аазом, но мне не приходило на ум ничего похожего на план. Наконец к нашей группе подбежал судья.
— Как ваш игрок? — спросил он.
— Э… просто переводит дух, — улыбнулся Плохсекир, пытаясь встать во весь рост между судьей и Аазом.
— Не делайте из меня дурака, — нахмурился валлет в полосатом мундире. — Я же не слепой. Он без сознания, не так ли?
— Ну, в некотором роде, — признал Гэс.
— Какое там «в некотором роде», — нахмурился судья. — Если он не может играть, а у вас нет замены, то вам придется засчитать поражение.
— Мы готовы играть неполной командой, — поспешно предложил горгул.
— Правила гласят, что у команды на поле должно быть пять игроков. Не больше и не меньше, — заявил, покачав головой, судья.
— Ладно, — кивнул Плохсекир. — Тогда мы оставим его с собой на поле. Положим в сторонке, где он не пострадает, а сами будем играть командой из четырех игроков.
— Сожалею, — извинился судья, — но я не могу позволить ему остаться на поле в таком состоянии. Игра эта грубая, но все же существует какая-то этика, когда дело касается безопасности игроков.
— Особенно когда вы можете использовать эти правила, чтобы заставить нас выйти из игры, — сплюнул Гэс.
Я подумал, что это обвинение вызовет гневный ответ со стороны судьи, но тот вместо этого лишь печально покачал головой.
— Вы не понимаете, — стал объяснять он. — Я не хочу дисквалифицировать вашу команду. Вы играли упорно и заслуживаете шанса закончить игру. Мне очень не хотелось бы, чтобы игра была прервана из-за неполного состава команды… особенно когда счет-то ничейный. И все же правила есть правила, и если вы не сможете выставить на поле полную команду, то ничего не поделаешь. Остается только пожалеть, что вы не привели с собой каких-нибудь запасных игроков.
— У нас есть замена! — внезапно выпалил я.
— Да? — удивился Гэс.
— Где? — нахмурился судья.
— А вон там! — объявил я, показывая на трибуны.
Тананда все еще плавала в воздухе перед Квигли на виду у всех.
— Плененный демон? — ахнул судья.
— А мы, по-вашему, кто? Тряпичные куклы? — прорычал как ни в чем не бывало Гэс, оправляясь от удивления.
— Тряпичные куклы? Что… не думаю… — стал запинаться судья.
— А вам и не надо думать, — улыбнулся я. — Просто вызовите тахойского мага, и, уверен, мы сможем что-нибудь устроить.
— Но… О, отлично!
Судья рысью убежал к трибунам, в то время как остальная команда столпилась вокруг меня.
— Вы собираетесь включить в команду женщину? — потребовал ответа Плохсекир.
— Дайте мне объяснить, — отмахнулся я. — Прежде всего, Танда не…
— Она на самом-то деле не женщина, — вставил Корреш. — Она моя сестра. И когда дело доходит до старой доброй драки, она способна побить меня в четырех из пяти схваток.
— Неужели? Я имею в виду, неужто так? — пожал плечами Плохсекир. — То есть я хочу сказать, неужто она способна?
— Могу дать голову на отсечение вашей дражайшей секирой. Вполне способна, — усмехнулся Корреш.
— Глип, — вставил дракон, твердо решив высказать свое мнение.
— Если вы все вполне наговорились, — раздраженно сказал я, — то я хотел бы закончить фразу. А собирался я сказать, что Танда не будет играть.
Последовали секунды ошеломленного молчания, покуда команда переваривала услышанное.
— Чего-то не пойму, — сдался наконец Гэс. — Если она не будет играть, то что же…
— Как только она окажется здесь и оживет, мы хапнем ее вместе с Призом и отправимся обратно на Пент, — объявил я. — Судья уже почти вручил нам большой кубок на серебряном блюдечке.
— Но как же игра? — нахмурился Плохсекир.
Я закрыл глаза, осознав на миг, что же должен был чувствовать Ааз, когда ему приходилось иметь дело со мной.