Память покойницы
Додж-Сити, штат Канзас,
3 ноября 1877 года.
Мистеру Уильяму Л. Гордону,
в Антиохию, штат Техас
Дорогой Билл!
Пишу тебе, потому что у меня такое чувство, будто мне недолго осталось жить на этом свете. Ты, может, удивишься таким словам — ты-то помнишь меня в добром здравии с того дельца по перегону стада. Я ничем не болею сейчас, и все равно сдается мне, что я труп.
Позже объясню, почему я так думаю; сначала о делах. Тогда мы с парнями благополучно добрались до Додж-Сити, стадо в три тысячи четыреста голов доставили в целости и сохранности; наш босс Джон Элстон получил двадцать долларов за голову. Вот только Джо Ричардс, один из наших парней, попал быку на рога недалеко от канадской переправы. Его сестра, миссис Вестфолл, живет недалеко от Седжвина; прошу тебя наведаться к ней и рассказать обо всем. Джон Элстон хочет послать ей все имущество брата — седло, узду, ружье и, само собой, денежные накопления.
Теперь, Билл, расскажу, почему я думаю, что мне пришел конец. Помнишь, в августе прошлого года, перед самым моим отбытием в Канзас со стадом, старика Джоэла — раба полковника Генри — и его жену нашли мертвыми? Они жили у дубравы неподалеку от ручья Завалла. Его супругу звали Иезавель, и в народе ходили слухи, будто она настоящая ведьма. Мол, предсказывала судьбу и все такое. Высокая, статная, с кожей скорее желтоватой, нежели черной, — намного моложе Джоэла, и что она только в этой ветоши нашла? Вот это был интересный вопрос, ну а в байки о ведьмовстве я, ты сам знаешь, не верю. Ну или не верил. До поры.
Когда мы собирали скот в дорогу, на закате я оказался возле ручья Завалла. Моя лошадь устала, а я проголодался — вот и решил завернуть к Джоэлу и попросить его приготовить мне что-нибудь поесть. Я подъехал к его дому посреди дубовой рощи, когда Джоэл колол дрова, а Иезавель тушила говядину на открытом огне. Я помню, что на ней было красно-зеленое клетчатое платье… Вряд ли я это когда-нибудь забуду.
Они попросили меня зажечь свет; я так и сделал, а потом уселся и съел сытный ужин. После этого Джоэл принес бутылку текилы, мы выпили, и я сказал, что могу обыграть его в кости. Он спросил, есть ли у меня кости. Я ответил, что нет, но у него кости нашлись; он предложил играть по ставке в пять центов за ход.
Итак, мы стали играть в кости, пить текилу, и я был сыт до отвала, но Джоэл выиграл все мои деньги — около пяти долларов и семидесяти пяти центов. Это меня разозлило, и я решил уехать, вот только хотел еще выпить на дорожку. Но он сказал, что бутылка пуста. Я велел принести новую бутылку. Джоэл заявил, что больше выпивки у него нет, и я разозлился пуще прежнего, начал ругаться и оскорблять его, потому что был пьян в дым. Иезавель подошла к двери хижины и уговаривала меня ехать с миром, но я сказал ей, что свободен, белокож и молод — мне двадцать один, — так что ей следует поостеречься: я считаю ее хорошенькой и не побрезгую квартеронкой[5].
Тогда Джоэл разозлился и сказал, что на самом деле у него есть еще немного текилы в хижине, но мне он ее не даст, даже если я буду умирать от жажды. Я разозлился:
— Черт побери! Ты напоил меня и вытряс мои деньги с помощью крапленых костей, а теперь оскорбляешь меня? Я видал негров, которых вешали и за меньшее.
Он сказал:
— Не имеешь права называть мои кости краплеными, после того как ел мою говядину и пил мою текилу. Ни один белый человек не может так поступить. Я-то не лыком шит, ничуть не хуже твоей породы!
Я сказал:
— Будь проклята твоя черная душа! Выходи, будем драться на кулаках. Я размотаю тебя по всей округе, старый ты пень!
Он сказал:
— Никого ты не «размотаешь», белый человек. — Затем этот сумасброд схватил нож, которым как раз резал говядину, и как побежит на меня! Ну, я выхватил револьвер и дважды ему в живот выстрелил. А когда он упал, я подошел и пальнул еще раз — прямо в голову.
Затем с криками и проклятиями на меня пошла Иезавель со старым дульнозарядным мушкетом наперевес. Она направила его на меня и нажала на спуск, но капсюль лопнул, выстрела не последовало; я закричал, чтобы она отошла, — иначе, мол, угрохаю и ее. Тогда она поперла на меня и замахнулась мушкетом, как дубиной. Я уклонился, и она ударила меня вскользь, поцарапав мне висок, а я приставил пистолет к ее груди и нажал на спуск. Выстрел отбросил ее на несколько футов назад, она покачнулась и упала на землю, прижав руку к груди; между пальцами текла кровь.
5
От лат. quartus, «четверть» — женщина, у которой один из предков во втором поколении (бабушка или дедушка) принадлежал к негроидной расе.