Выбрать главу

В мою дверь постучали, и я открыл ее, чтобы впустить де Монтура.

Он подошел к окну и посмотрел на луну — та так и переливалась безумной белизной.

— Почти полная, не так ли, m’sieu? — заметил он, повернувшись ко мне. Я кивнул — и могу поклясться, что в тот момент он вздрогнул.

— Прошу прощения, m’sieu, я более не смею вам досаждать. — Он повернулся, чтобы уйти, но у двери помедлил и вновь обратился ко мне. — Послушайте, — прошептал он ожесточенно, — что бы вы ни делали, убедитесь, что вы накрепко заперли свою дверь сегодня ночью!

Затем он ушел, оставив меня недоуменно смотреть ему вослед.

Я задремал. В моих ушах звучали отдаленные крики пирующих; хотя я был утомлен — а может быть, и благодаря этому, — спалось мне легко. Я так и не проснулся до самого утра, но сквозь пелену дремоты до меня доносились все эти звуки и шумы, а разок мне даже показалось, что в запертую дверь кто-то стучит и толкается.

Как и следовало ожидать, большинство гостей на следующий день «штормовались» и большую часть утра проводили в своих покоях. Помимо дона Винсенте, из всех мужчин трезвыми оказались лишь трое — де Монтур, испанец де Севилья и я. Де Севилья накануне не притронулся к вину, а де Монтур хоть и употреблял его в изрядном количестве, ни разу не выказывал, что на него выпитое хоть как-то влияет.

Дамы встретили нас очень любезно.

— По правде говоря, синьор, — заметила эта распутница Марсита, протягивая мне руку с грациозностью, заставившей меня хмыкнуть, — я рада видеть, что среди нас есть джентльмены, которым важнее видеться с нами, чем спать в обнимку с бутылью вина. — Возмущенно тараща свои дивные глаза, она добавила: — Сдается мне, кто-то прошлой ночью был чересчур — или же недостаточно? — пьян, чтобы блюсти хорошие манеры. Ибо, если только бедные чувства не подводят меня, кто-то караулил меня у двери в спальню прошлой ночью!

— Ну надо же! — воскликнул я, тут же придя в ярость. — Какой-нибудь…

— Нет-нет! Не кричите так! — пресекла меня она, оглядываясь кругом, чтобы убедиться, что нас не подслушивают. — Не странно ли, что сеньор де Монтур, прежде чем уйти к себе, велел мне крепко запереть дверь?

— Чуднó, — пробормотал я, но не стал говорить ей, что мне он советовал то же самое.

— И не странно ли, Пьер, что, хотя сеньор де Монтур покинул банкетный зал еще до вас, он имеет вид человека, который не спал всю ночь?

Я пожал плечами. Женские причуды часто бывают странными.

— Сегодня вечером, — сказала она плутовским тоном, — оставлю свою дверь незапертой нарочно — и посмотрю, кого удастся поймать.

— Ты не сделаешь ничего подобного!

Оскалив зубки в пренебрежительной улыбке, она показала мне маленький, но острый кинжал за оборкой платья.

— Де Монтур дал мне тот же наказ, что и тебе, чертовка, так что послушай меня: что бы он ни знал, кто бы ни бродил по коридорам прошлой ночью, целью его было скорее убийство, нежели любовное приключение! Так что держи дверь запертой, — попробовал я вразумить ее. — Ведь леди Изабелла делит с тобой комнату, не так ли?

— Вовсе нет — а служанку я отошлю на ночь в барак, — протянула Марсита, взирая на меня с проказливым прищуром.

— Послушать кое-кого — так девичья честь тебе вовсе не дорога, если, конечно, тебе еще есть за что трястись, — сообщил я со всей горячкой юношества и прямотой давнишнего товарища. — Ведите себя осмотрительней, юная леди, иначе как-нибудь надоумлю вашего брата бичевать вас в воспитательных целях.

Я отошел, чтобы засвидетельствовать свое почтение Изабелле. Гостья из Португалии была полной противоположностью Марситы — застенчивая, скромная молодая особа, пусть не такая красивая, но уж точно изысканная и миловидная — бесхитростного, практически детского нрава. Одно время я даже подумывал… эхма, молодо-зелено!

Прошу простить за отступление от темы — стариковские мыслишки частенько запутываются. Я-то лишь хотел рассказать о де Монтуре — о нем и о троюродном братце дона Винсенте.

…Итак, у ворот толпились вооруженные туземцы, которых держали на расстоянии португальские солдаты. Среди них было несколько десятков молодых мужчин и женщин: все голые, закованные в цепи по шею, — рабы, захваченные каким-то воинственным племенем и привезенные на продажу. Дон Винсенте лично осмотрел их. Затем последовали долгие торги и переговоры, от которых я быстро устал и отвернулся, удивляясь, что человек ранга дона Винсенте может унизиться, опустившись до работорговли.

Я уже собирался уйти, когда появился один из жителей близлежащей деревни и разразился длинной проповедью в адрес дона Винсенте.