Дохлый крокодил не шел из головы. Такую рану могло нанести только очень крупное животное. Стоя в очереди, Остер нервно притопывал. Слепая рептилия наверняка стала жертвой рыбы Доджсона, но нужны более весомые доказательства. Остеру впервые удалось подобраться к таинственному животному так близко, и он не хотел обольщаться раньше времени.
Очередь подошла. Остер ткнул пальцем в гамбургер. Вспомнив соседку по столу, спросил текилы. Рыжая кассирша прыснула в кулак и налила большой стакан колы. Задевая стулья, Остер побрел к своему месту. Ориентиром служили волосы девушки — казалось, они светятся в чаду закусочной.
Остер пристроил поднос на столик и, покосившись на соседку, вытащил из сумки потертую папку. Развязал коричневые шнурки — синяя дерматиновая обложка, разбухшая от сырости, раскрылась, и Остер еле поймал рассыпавшиеся листы. Здесь были карты канализационных систем, вырезки из газет и журналов, собственные заметки и расчеты — все материалы, что удалось собрать за годы поисков рыбы Доджсона. Остер машинально откусил от гамбургера и зарылся в бумаги.
Что-то в атмосфере закусочной мешало сосредоточиться. Строчки скакали перед глазами; Остер заметил, что третий раз перечитывает один и тот же абзац. Отложив статью, он откинулся на спинку стула и осмотрелся. Наверняка отвлекала какая-то мелочь. Найти ее, осознать — и помеха будет устранена. Взгляд остановился на блондинке.
Острый запах лайма смешивался со слабым ароматом водяных цветов, почему-то было понятно, что это не духи. В рюмке снова плескалась желтоватая жидкость. Стекло в царстве пластика и картона выглядело странно. Остер позавидовал девушке: промокший и замерзший, он и сам не отказался бы от чего-нибудь покрепче, но в его фляжке не осталось ни капли.
Спрятавшись за листом бумаги, Остер принялся рассматривать соседку. Очень белая кожа — будто ее прятали от солнечных лучей. Девушку легко было представить под зонтиком и в шляпке, затеняющей нежное лицо. Так выглядели знатные дамы, волей судеб и мужей заброшенные на другой конец света, на жаркие берега, пахнущие солью и испарениями мангровых болот, в места, где чудеса и тайны близки и обыденны. Блондинка положила ногу на ногу, но вместо шороха плотной джинсовой ткани Остер услышал шелест кисеи и шелка. Вода билась в окно, жесткая геометрия зала растворялась во влажном мареве. Фигура девушки зыбко дрожала, и Остер почти видел, как простенькая футболка превращается в украшенный лилией корсет.
«Свободная касса!» — деловитый крик разбил наваждение. Остер отвел взгляд. Нездешний ореол исчез: за столиком сидела обыкновенная, хотя и симпатичная девушка. Остер увидел себя со стороны: небритый, с покрасневшими глазами. Рукав вымазан илом, под обкусанными ногтями — черная кайма. Кровь прилила к щекам, и Остер порадовался щетине, скрывшей краску. Он неловко пригладил волосы и исподлобья взглянул на девушку. Та задумчиво вертела рюмку, лицо было спокойным и неподвижным. Остер посмотрел на свои руки, встал, чуть не опрокинув стул, и, пряча пальцы, поспешил в туалет.
Жидкое мыло выдавливалось из дозатора крошечными каплями и не столько пенилось, сколько размазывалось скользкой пленкой. Наконец черная кайма превратилась в коричневую, и Остер закрыл кран. Раковина с чавканьем всосала остатки воды. Отверстие слива походило на дыхало кита — края слабо пульсировали, загоняя в стерильную комнату воздух подземных лабиринтов. Антисептик не мог заглушить запахи гнили и мокрой ржавчины. Фундамент здания растаял, истончился, и прямо под сверкающей плиткой пола заколыхалась вода. Остер склонился над раковиной, пытаясь проникнуть взглядом в темноту канализационных труб, и отчетливо услышал долгий вздох. Он точно знал, что в этот момент в сумке мечутся обезумевшие магнитные фигурки. Похолодели ноги. Остер опустил глаза, готовый увидеть, как кафель заливает мутной водой, потерянно посмотрел на сухие плиты и торопливо вышел.
Подойдя к столу, Остер задохнулся от возмущения. Блондинка перебирала брошенные им бумаги. Тонкие пальцы неторопливо, почти ласково прикасались к истертым листкам. Девушка то приподнимала брови, то хмурилась, покусывая губу. Одни листки откладывала, не глядя, другие внимательно просматривала, держа близко перед собой. Остер сухо откашлялся — блондинка повернулась к нему, отодвинув папку. Ни тени смущения — лишь интерес и что-то еще, совершенно невозможное. Готовый взорваться Остер вдруг понял, что это упрек.
— А вы зачем ее ищете? — спросила девушка.