— Что вы здесь делаете?
— Ну, только что спасла ваш рассудок, — сказала девушка. Она подбросила сверчка, и тот падающей звездой скрылся в туннеле. — А то вы, похоже, решили пойти вместе с этой компанией.
— Я? — Остер посмотрел назад.
Узкий вход ярко светился: шествие не убывало. Остер и не думал, что под землей живет столько насекомых. Девушка права — он чуть не отправился в путь вместе с ними. Видимо, дело было в каких-то особых колебаниях, свойственных мигрирующим животным, сочетании звука и света. Переселяющиеся лемминги, издавая писк определенной частоты, способны увлечь за собой даже овцебыков. Очевидно, Остера накрыло подобной волной, и, если бы не девица, кто знает, где бы он мог оказаться. В ушах по-прежнему стрекотало.
— Будем знакомы, — девушка протянула руку. — Джулия Чатауэй.
Чуть помедлив, Остер пожал кончики пальцев, быстро, словно боясь обжечься.
— Перегрин Остер. Или просто… — Он замялся, осознав, что не представляет, как звучит это «просто». В школе его иногда называли Пип, но сейчас это имя никуда не годилось.
Девушка терпеливо ждала.
— Остер, просто Остер, — смутился он и тут же разозлился на самого себя. Джулия серьезно кивнула, но Остеру почудилось, что ее губы дернулись в подавленном смешке.
— Я знаю.
В целлофановой пленке очков полыхнули отражения бесчисленных фонариков. Остер вздрогнул, услышав за сухим треском насекомых громкий плеск воды. Налетевший порыв ветра всколыхнул длинные волосы Джулии. Прядки взметнулись, извиваясь, как крошечные змейки. Остеру нестерпимо захотелось сорвать дурацкие очки и либо увидеть вместо нелепой маски человеческое лицо, либо — окаменеть навеки.
— Вы так и не сказали, что здесь делаете.
— Отчего же, — удивилась Джулия. — По-моему, как раз сказала: спасала вам жизнь.
— Как вы меня нашли? Вы за мной следили, да?
Джулия хихикнула — звук вышел бодрым и фальшивым.
— В то, что я случайно оказалась рядом, вы не поверите?
— Нет, — сказал Остер. — Что вам от меня нужно?
Джулия на секунду задумалась, поправила очки. У нее были красивые пальцы.
— Предположим, я журналистка, охочусь за сенсациями. Огромная невидимая рыба — чем не сенсация?
— Это неправда.
— Конечно. Хотя звучит вполне убедительно, согласитесь. Какая шикарная фотография могла бы украсить первую полосу!
Остер не выдержал и рассмеялся. Несмотря на все странности, девушка ему нравилась, однако нужно было держать себя в руках.
— Вы уходите от ответа.
Джулия вздохнула, смиряясь с его занудством.
— Вы можете привести меня к рыбе Доджсона. Вы это хотели услышать?
Остер смутился.
— Да, я… я бы мог догадаться. — Хотелось узнать, зачем ей потребовалась рыба, не просто же из любопытства, но он так и не решился задать вопрос. Собственная неуверенность бесила. Остер до боли прикусил губу. Ехидно и грубо спросил: — А почему я должен вести вас к рыбе?
— Наверное, потому, что я знаю, как ее увидеть, — пожала плечами Джулия.
— Что? — переспросил Остер. — Но… — Он помотал головой. — Глупости! Ее нельзя увидеть. Ее природа исключает визуальное наблюдение — можно только зафиксировать проявления при помощи некоторых приборов…
— Нужно правильно смотреть, — перебила Джулия. — Все важные вещи заметны только краешком глаза. Так что иногда неплохо взглянуть на мир через стереоочки. Получается, что на все глядишь вроде как под углом.
— И мир выходит более объемным, — съязвил Остер. — Чушь.
— Но что мешает попробовать? Не вежливо отказывать девушке, которая вас только что спасла.
Остер нахмурился. Совершенно не хотелось делить рыбу Доджсона с кем-то еще, даже с Джулией. Но, как ни крути, она права: он ей обязан.
— Хорошо, — буркнул он. — Только не путайтесь под ногами. — Остер смутился, представив, как глупо это прозвучало.
«Интересно, почему сверчки на нее не подействовали? Наверное, из-за очков. Сквозь цветные пленки все воспринимается иначе, и свет фонариков на брюшках получается искаженным и ослабленным. Но считать, что это поможет увидеть рыбу Доджсона, глупо. Или нет? Если предположить, что рыба невидима потому, что неправильно отражает свет…»
Джулия сняла очки и повесила на воротник, зацепив картонной дужкой. В полумраке туннеля ее большие глаза чуть блестели. Остер отвел взгляд и достал из сумки сложенную вчетверо карту. Не без труда отыскал место, в котором они находились: на плане это была лишь тоненькая черточка. К счастью, туннель тоже выходил к Большой Трубе — далековато от лодки, но возвращаться в кишащий сверчками проход было рискованно. Остер махнул рукой в сторону сгущающейся темноты.
— Нам туда.
Он, не оглядываясь, зашагал прочь от стрекочущего туннеля. Джулия неслышно пошла следом.
Проход заканчивался широкой вентиляционной шахтой. Когда-то ее перегораживала решетка, но сейчас остались лишь ржавые лохмотья, густо поросшие мхом. Огромный, в два человеческих роста, вентилятор застыл намертво. Остер и Джулия протиснулись меж тяжелых лопастей и наконец вышли к своей цели.
Большая Труба напоминала грязный канал, уместный скорее в Венеции, чем под землей. Арочный потолок пересекали трубы, скалившиеся обломками грязных сталактитов. С проволочных растяжек свисали пучки электрических кабелей, похожих на мохнатые тропические лианы. По ним бесконечными вереницами ползли сверчки — будто в преддверии праздника Трубу украсили яркими гирляндами. То и дело насекомые падали в воду и гасли, барахтаясь в слабых волнах.
Кирпичная набережная была настолько узкой, что кое-где приходилось идти, прижимаясь спиной к скользким стенам. По краю тянулись железные перила. Местами они обрывались и, выгибаясь спиралями, уходили в воду. Кто пользовался этим лестницами, Остер не знал. С год назад он нашел неподалеку круглый стеклянный аквариум размером с футбольный мяч, с приделанным сбоку обрывком гофрированного шланга. По всем приметам это был водолазный шлем, однако он не подошел бы и ребенку. Спустя три месяца Остер наткнулся на изодранный в хлам ботинок со свинцовой подошвой — величиной под стать шлему. К счастью, за все время, которое он исследовал подземелья, похитить лодку никто не пытался. И сейчас она покачивалась на волнах там, где ее оставили, крутобокая, похожая на толстого тюленя. Внутри копошился пяток сверчков.
Остер спустился по торчащей из стены железной лестнице, подтянул лодку к берегу и помог Джулии забраться в нее. Некоторое время они отлавливали незваных пассажиров — лодка опасно раскачивалась, грозя перевернуться, но Остер не хотел плыть в компании насекомых. Достаточно общества Джулии. Он покосился на девушку — та сидела на носовой скамейке и, чуть перегнувшись через борт, водила рукой по воде, словно что-то писала.
— Будьте осторожны, — предупредил Остер. — Пока какой-нибудь крокодил не решил проверить, что здесь происходит.
Джулия повернулась с насмешливым недоумением.
— Думаете, крокодилы — самое страшное, что живет в этих водах?
— Совсем нет, — вздохнул Остер, берясь за весла. Он прекрасно помнил вчерашний случай. Действительно, здесь водятся твари пострашнее. И Остер с Джулией ищут, быть может, худшую из них.
Он вывел лодку на середину канала. Вскоре впереди замаячила арка — вход в подземное озеро. Течение усилилось, и Остер отложил весла. Уровень Большой Трубы был немного выше — вода на границе кипела белой пеной в маленьком водопаде.
— Держитесь крепче, — попросил Остер. — Мы приплыли.
Под неожиданно усилившийся стрекот сверчков лодка устремилась к арке.
Нанесенный ливнями мусор прибило к стенам, и круглая поверхность озера очистилась. По смоляной ряби метались зеленые блики. Чуть выпуклый низкий потолок напоминал крышку — как будто Остер смотрел изнутри котла. Лодка покачивалась на поднятых веслами волнах, и Остеру на мгновение почудилось, что его суденышко — один из кусочков, плавающих в кипящем супе. А где-то в глубине ходит главная часть этого блюда — рыба Доджсона.