Ничего не произошло.
Я оторопело уставился на свои руки. Что пошло не так? Я погрузился глубоко внутрь себя и зачерпнул всю энергию, какую только мог, замахнулся и метнул ее в маркграфа.
– И что я должен увидеть? – спросил Хайперин, недоуменно подняв одну бровь едва ли не к залысине.
– Хммм.
По идее он должен был разлететься на шесть частей, пораженный молнией, которой до сих пор следовало рикошетить по всей комнате! Я попытался нащупать силовые линии. Силы здесь, в пределах досягаемости, должно быть с избытком, иначе Тананда просто не смогла бы поддерживать нашу маскировку. Я потянулся глубже и вытащил пустую руку, смущенный, как посетитель закусочной, забывший дома бумажник. Там ничего не было. Прилив силы, накрывший меня с головой, заставил меня почувствовать себя обновленным, но, увы, я по-прежнему был лишен магии. Мои плечи поникли.
– Понятно, – сказал маркграф, насмешливо щелкнув пальцами. – Ты просто зря тратишь мое время. Увидимся через шесть дней. Не знаю точно, что я сделаю с вами троими, но обещаю, это будет унизительно.
Вряд ли это могло быть унизительнее, чем то, что я чувствовал в этот момент.
Огромная железная дверь захлопнулась за ним. Ее стук эхом разнесся по каменной комнате, ударив меня по ушам. Я беспомощно свисал с кандалов, не в силах даже стоять самостоятельно.
– Ну-ну, – сказала Тананда.
– Замолчи, – рыкнул я, не пытаясь даже поднять на насмешницу глаз. – Это должно было сработать.
– Дипломатия – это искусство невозможного. – Тананда пыталась щадить мои чувства. Я же не мог этого вынести. – Интересно, как он поступит, когда узнает, что лорда Фистулы не существует?
– Существует, – сказал я, скорбно покачиваясь на цепях. Тараканы и крысы уже повылезали из стен и суетились у наших ног. – Проблемы возникнут, когда он узнает, что настоящий Фистула по-прежнему пребывает при дворе или, по крайней мере, пребывал там в последний раз, когда я о нем слышал.
– И какое наказание положено самозванцу, выдававшему себя за любимца местного герцога?
– Как обычно, смертная казнь. – Я встал и снова подергал цепи, проверяя, смогу ли я выдернуть их из стены. Нет, скобу явно вогнали в нее как минимум на фут. Тут явно требовалась даже большая сила, чем у изверга, пребывающего в хорошей форме. Если эту железяку кто-то и выдернет, то только тролль.
– Ты уверен? – спросила Танда и сглотнула.
– У пентюхов скудное воображения, Тананда, – сказал я. – Они обожают пытки и убийства. Все их хобби по большей части вращаются вокруг того или другого. Охота. Петушиные бои. Футбол. Скив – истинный борец за мир по сравнению со своими собратьями-демонами.
Калипса выглядела еще более озадаченной.
– Это моя вина. Прошу прощения. Не подумай я вслух, мы бы не попали в это печальное положение.
– Я бы не назвал это мышлением, девочка, – проворчал я. – Я не знаю, как ты дожила до твоего возраста и почему никто ни разу не попытался придушить тебя за то, что ты готова ляпнуть первое, что приходит тебе в голову. Посмотри, что они сделали с моей одеждой. Этот пиджак был куплен в дорогом магазине. Он сидел на мне как влитой.
– Горе мне, – всхлипнула Калипса, продолжив муссировать тему жалости к себе, разнесчастной. Она сцепила руки и звякнула наручниками, взывая к небу. – Теперь я и мои спасители заперты в грязной темнице, а мой несчастный дедушка томится без надежды на спасение. – Таракан коснулся ее ступни, и она испуганно дернулась. – Фу, мерзость!
– Молчи! – рыкнул я. – Я пытаюсь думать!
– Но маркграф убьет нас, когда обнаружит твою уловку! Судьба семьи Калипсо обрекает нас на страдания! Почему вы не испугались? – спросила она и отогнала новых насекомых.
– Мы попадали и в худшие переделки, – сказал я, пытаясь вернуться к ложке дегтя, и принялся размышлять вслух: – Это должно было сработать. Не имело значения, что именно я выпил из этой чаши. Я почувствовал силу. Мои способности должны были тотчас вернуться ко мне. Почему же они не вернулись? Что, во имя девяти кругов ада, не так с этой дурацкой чашей?
– Что ж, возможно, скажи ты мне, что я должна тебя вылечить, я сразу ответила бы тебе, что это не сработает, – внезапно произнесла Чаша на чистейшем уолтском. – Глупый извращенец.
– Изверг, – машинально поправил я и на всякий случай огляделся по сторонам.
– Приношу свои извинения. Все представители твоего измерения, которых я знала, были настолько подлыми созданиями, что мои губы автоматически произносят слово «извращенец».