– Но ведь сборщик налогов забрал все, что у вас было, – сказал я. – Вы совершенно разорены.
Хайлида безмятежно улыбнулась мне:
– Мне удавалось сводить концы с концами до того, как она появилась здесь. Я буду делать то же самое после того, как она уйдет. Она чудесно мне помогала.
– Я была счастлива помогать той, кто является истинной святой своего времени, – сказала Дзынь-Хуа. – Ты такая бескорыстная женщина! Никогда ничего не просила для себя. Для меня было великой честью состоять у тебя на службе.
Хайлида, тронутая до глубины души, подошла и погладила Кошелек.
– Ты была хорошим другом мне и моей пастве, – сказала она. – Спасибо за то, что ты укрепила во мне веру, когда та пошла на убыль.
– Твоя вера подвигла меня внести свой вклад в ваше дело, – ответила Дзынь-Хуа. – Я бы хотела, чтобы как можно больше моих протеже были столь же щедры по отношению к себе и своим усилиям. Как часто люди забывают, что материальные вещи – отнюдь не самое главное в этом мире.
Это общество взаимного восхищения начинало действовать мне на нервы. Чем больше настоятельница и Кошелек превозносили друг друга за бескорыстие и самоотверженность, тем сильнее меня тревожило чувство, что, возможно, только возможно, что мои личные приоритеты нуждались в некотором пересмотре. Не то чтобы мне и вправду были нужны ее деньги. Тот факт, что у меня с собой ничего не было, не означал, что я окончательно сел на мель. С тех пор как сотня золотых монет изменила десятичный знак в моем банковском счете, я мог позволить себе не считать последние гроши. Работа со Скивом сделала меня и всех остальных членов корпорации М.И.Ф. очень богатыми. Нет не вопиюще богатыми. Не скажу, что золото фонтанами било у меня изо всех дыр, но при желании я легко мог купить отель, если официант вдруг отказался бы смешать мне коктейль по моему вкусу.
Хайлида обратила на меня свой светлый взор:
– Я уверена, ты будешь умерен в своих просьбах к моему дорогому другу. Ты производишь впечатление хорошего человека, несмотря на твое бахвальство. Позаботься о ней.
– Э-э-э… спасибо, – ответил я, беря Кошелек. Дзынь-Хуа скептически посмотрела на меня. – Мы найдем ей верное применение.
– Мы все будем стремиться соответствовать вашему примеру, – сказал Эрзац, опуская глаза. – Благородная леди, я бесконечно счастлив, что встретил вас.
– Ваше имя вписано золотом в мои анналы, – изрек Пейдж. – В будущем я буду советовать читателям, нуждающимся в моральном уроке, внимательно изучить вашу историю.
Буирни издал резкий звук, который привлек к нему внимание. Личный прожектор высветил его в самом выгодном свете.
– Я напишу о вас песню. Все гонорары пойдут на пользу вашей миссии.
– Спасибо, – сказала Хайлида. – Это весьма великодушно с вашей стороны.
Я по привычке открыл было рот, чтобы съязвить, но Тананда многозначительно покашляла.
– Теперь, если больше не будет помех, – сказал Асти, – мне нужно накормить нескольких человек. Вы не возражаете, чтобы они все выстроились в очередь?
Нам с Калипсой не терпелось выбраться отсюда, но всякий раз, когда я думал о том, чтобы прорваться сквозь очередь за супом Асти, я ловил себя на том, что просто не могу этого сделать. Голодные жабки приходили отовсюду, чтобы встать в очередь. Чем бы там ни кормила их Чаша, должно быть, это было очень вкусно. Никто из них не хотел отпускать ее, даже когда она пустела.
– Хорошо, – слабо произнесла Чаша, когда последний из жаб, шатаясь, вышел из двери в темную ночь, сытый до отвала. – Пойдемте.
– Верно, – сказал я и взглянул на Дзынь-Хуа: – У тебя есть какие-то специальные приспособления, приборы или контейнеры, которые тебе нужно упаковать?
– Нет, – весело ответила она. – Просто засунь меня куда угодно в свой рюкзак. Только не за пояс. Не хочу, чтобы меня видели местные. ЭТО может их соблазнить. До сих пор они не покушались на меня. Пока все они бедны, никто не может быть выше других.
Буирни протестующе свистнул:
– Ты чего-то да заслуживаешь, пусть даже сумку.
– Зачем? Я и сама сумка. Никто не кладет сумку в сумку. Мне ничего не нужно. Я тридцать лет прожила в стене за пластом штукатурки.
– Мы можем вдвоем поместиться в моем саквояже, – любезно предложил Фолиант.
Вышитые глаза сместились в его сторону.
– Весьма любезно с твоей стороны, но боюсь, там мало места.
– Да, слегка тесновато, – согласился Фолиант. – Но я счел бы за честь, если бы ты согласилась поселиться со мной.
– Или со мной! – пискнул Буирни. – У меня горы багажа. Можешь взять любой футляр, какой тебе приглянется!