Я вновь увидела свет, и исчезающее в воздухе лицо богини. Тело мое сжалось, и с обоих боков его вытянулись восемь черных суставчатых ног, каждая из которых заканчивалась отвратительным крючком. Шея исчезла, и я не могла повернуть голову, чтобы осмотреться, пока цеплялась за край петли. Потом неуклюже упала со стуком на пол, и изо всех сил побежала в самый темный угол комнаты. Афина превратила меня в самое отвратительное и самое гонимое существо на земле – в паука.
С тех пор прошли тысячи лет. Канули в Лету боги Олимпа вместе с моим народом. Появились новые грозные боги, которые теперь безжалостно расправлялись со своими последователями. А я как ткала паутину, так и тку ее до сих пор, не в силах сбросить с себя проклятие, замешанное на самой страшной силе – на зависти. Я смотрю на вас из темного угла и очень хочу крикнуть:
– Люди, не создавайте богов! Ведь за их первоначальным очарованием грядут муки и смерть. Так было и так будет!
Но уста мои скованы печатью молчания, и история противостояний вновь и вновь разворачивается перед моими глазами, а помешать этому я не в силах.
Геннадий Лагутин
Анакреонт
О, Зевс Великий и могучий! Зевс – громовержец! О, Боги, всемогущие и всевластные! Почему вы стерли в памяти эллинов и их потомков сказание о победителе варваров, славном воине Анакреонте? В чем провинился перед Вами человек, дела которого заставляли трепетать от восторга и восхищали всю Элладу, который был героем эллинов, таким героем, что каждый юноша мечтал повторить его подвиги? Неужто так велика вина его, что, уничтожив Анакреонта, в прах превративши, вы боитесь памяти о нем? Одумайтесь, великие Боги!
Закутанный в шерстяной плащ, всадник приближался к узкому входу в Касталийское ущелье. Измученный дальней дорогой, серый конь уже с трудом передвигал ноги, время от времени ржал жалобно, словно напоминая хозяину, что необходим отдых. Однако всадник безмолвствовал. Его одолевали тяжелые думы, и ничто сейчас не в состоянии было отвлечь от них. День клонился к вечеру, становилось сумеречно, а это означало, что поутру он, великий воин Анакреонт, вступит в сражение с охраняющими ущелье от гостей непрошеных и, может случиться, погибнет в схватке. Но смерть не страшила его. Страшило его, что, погибнув в схватке с Ужасом ущелья, он так и останется в неведении, и там, по ту сторону черной реки Стикс, уже никогда не получит ответа на свой вопрос. Наконец всадник остановился и слез с коня, который даже вздохнул облегченно. Хозяин освободил его от седла, навьюченных мешков, и показал на, бьющий из-под камня, родник.
– Ступай, Филеб, попей! Вода там!
Сам же, развязав тесемки плаща, распахнул его, но не сбросил с плеч, было прохладно. Из одной сумы он достал лепешку, присел у камня и стал утолять голод, запивая хлеб вином из тыквенного сосуда. Напившийся воды конь звучно хрупал, поедая густую траву, покрывавшую землю.
Огромная горная страна расстилалась вокруг. Еле видимые в темноте нагромождения скал, горные гряды. Холод и тишина. Крупные мигающие звезды, казалось, приблизились к поверхности, и до них можно было дотянуться рукой.
Незаметно для себя Анакреонт уснул – сморила усталость. От места последнего ночлега они двигались, останавливаясь только за тем, чтобы перевести дыхание и напиться в каком-либо ручейке, множество которых прорезало эту землю.
Пробудился он рано, еще до восхода солнца. Пора было продолжить путь к цели, ради которой он оказался здесь. Анакреонт умылся в ручье, позавтракал остатками вчерашней лепешки и глотком вина.
Из мешков он стал доставать снаряжение и надевать на себя, постепенно превращаясь в тяжеловооруженного воина гоплита. Помимо обычного вооружения, Анакреон прицепил еще один меч, лук и колчан, набитый стрелами. Он взял в руки длинное копье с широким лезвием, но, вспомнив что-то, отставил его в сторону.
Свой шерстяной плащ он погрузил в ручей и долго держал в воде, пока тот не набух от влаги. Затем накинул его на плечи. Если верить преданиям, это могло ему помочь, хотя очень стесняло движение. Снова взяв в руки копье, он подозвал свистом коня, который бродил недалеко, выщипывая траву.
– Прощай, мой верный Филеб! – сказал Анакреонт и на минуту прижался лицом к морде коня. – Теперь ты свободен. За мной не ходи! Если до вечера я не вернусь, уходи совсем! Спасибо тебе, мой боевой друг!
Конь печально заржал.
– Я сказал – за мной не ходи. Ты будешь мне мешать. Прощай! – и шагнул в сторону ущелья.
Впереди ждала его неизвестность. Конечно, перед таким важным делом надо было бы вознести хвалу Богам, просить о даровании успеха, принести им жертву, однако как было это сделать, если то, на что он сейчас шел, Богам неугодно и можно было даже ожидать их возмездия.