Камнемёты описаны хоть и несколько коряво, но узнаваемо – с некоторой поправкою на «у страха глаза велики», разумеется. Позднее такое оружие станет называться «фрондибулой», а в Западной Европе – «требушетом». На дворе, на минуточку, 580 год от начала христианского летоисчисления.
Между тем умение сооружать работающие камнеметы дело весьма непростое. Историк военного дела и боевых искусств Григорий Панченко, например, описывает ситуацию, когда такая задача оказалась не по зубам христианам-европейцам спустя почти тысячу лет после осады Фессалоники: «Войска Кортеса, испытывая дикую нехватку огнестрельного оружия (аркебуз куда меньше, чем арбалетов, а пушек всего несколько, да и те малокалиберные!), штурмуют яростно сопротивляющийся Теночтитлан – и вдруг один конкистадор заявляет, что ему известно, как построить неогнестрельную машину, «метающую камни размером с ведро, которые могут разрушать крепостные стены и здания в городе». Но выстроенная под его руководством машина посылала снаряды по такой траектории, что они падали исключительно вокруг нее самой. Лишь чудом никто не пострадал, даже сам изобретатель (для чего Кортесу, наверно, пришлось медленно сосчитать до ста и обратно, а вдобавок напомнить конкистадорам, что у них каждый человек на счету)»[15].
У славян камни летали куда надо.
Кстати же, упоминаются в «Чудесах» и славянские мечи, которые славяне сами же и ковали. Что, впрочем, на фоне «камнеметной артиллерии» в конце шестого века уже не слишком удивляет. Соорудить – повторюсь – работающую катапульту, баллисту или фрондибулу – задача посложнее, чем изготовление мечей. В конце концов, история знала множество цивилизаций с мечами, но без метательных машин. Те же прославленные викинги, скажем.
Появление доспехов у славян конца VI – начала VII столетия подтверждает и археология. Звенья кольчуг найдены на славянских памятниках этого времени в Прикарпатье (Черновка I), на днепровском Левобережье (могильник Лебяжье, городище Мощенка), у Днепровских порогов (Игрень-Подкова III). На той же Мощенке и в Полесском городище Хотомель найдены пластины панцирей[16]. Под стать такому вооружению и размах военных действий наших предков.
Фрагмент кольчуги. Тоже времена антов. Поселение Черновка, верховья Днестра
«Славянский народ, так сильно угрожающий вам, смущает меня и огорчает. Огорчаюсь, ибо соболезную вам. Смущаюсь, ибо славяне из Истрии стали уже проникать в Италию»[17], – пишет Григорий I, папа римский, в следующем VII столетии епископу Салоник Максиму. Римский первосвященник знал, о чём говорил – в том же веке «напали славяне на Крит и другие острова, и там были захвачены блаженные[18] из Кеннешрэ[19], из которых было убито около двадцати мужей»[20].
О морских набегах «волков-славян» сообщает и византийский поэт Георгий Писида в поэме «Ираклиада»[21].
Городище Хотомель, Полесье. Оружие, элементы упряжи, украшения и панцирные пластины, та же эпоха
Мечи из антского (VI–VII веков) Мартыновского клада из Поднепровья
И если уж пошла тема появления славян на островах «посреди виноцветного моря» древнего Средиземноморья, надо тут помянуть малоизвестный читателю факт. «Жилища славян» упоминаются в житии святого Панкратия, написанном, как считается, в начале VIII века[22]. Жилища упоминаются как заброшенные, пользующиеся недоброй славой и населенные злыми духами – которых заглавный персонаж жития, разумеется, изгоняет. Причем упомянутые в житии «жилища» пребывают рядом с Сиракузами, знаменитым городом на Сицилии, родине Архимеда. Комментаторы, конечно, традиционно рассуждают о жилищах «беглецов, ищущих убежища» или «пленников», и только напоследок вспоминают о «наемниках». А я бы предположил, что речь может идти о становище пиратских дружин с Пелопонесса, который не только сами славяне нарекли Мореей, но и в житии Виллибальда, епископа Эйхштеттского[23], посетившего древний полуостров по пути в «Святую землю» в 723 году, полуостров Пелопа именуется не иначе как «землёй Славиний».
16
Казанский М.М. О славянском панцырном войске (VI–VII вв) // Stratum plus, 2011, № 5, СС 43–50.