Длительность и непрерывность существования Китая в истории, очевидно, внушили его населению поразительную «историческую направленность ума», глубокое осознание своего места в преемственности собственного национального предания. «Только в Китае официальное лицо, ответственное за реформирование государственного аппарата, может во время интервью провести аналогию этих реформ с тем, как чиновники времен Ханьской династии решали проблему непотизма», — отмечает журналист Джаспер Беккер. Отсюда происходит самоуверенность, отчасти даже высокомерие, свойственные китайцам. По наблюдениям американского китаеведа Херли Крил, китайцы считают себя «более интеллектуально развитыми, культурными и одаренными, чем все прочие нации».
Эта самооценка окрашивает отношение китайцев к внешнему миру. Согласно Генри Киссинджеру, «Китай воспринимает другие государства как второстепенные и ранжирует их по степени приближенности к китайским культурным и политическим стандартам». Чем больше в вас китайского, тем более, в глазах Пекина, вы цивилизованны. Кажется, что даже само название Китая — «Срединное государство» — отражает эту убежденность в собственном культурном превосходстве, прочно укоренившуюся веру в то, что мир вращается вокруг Китая.
И это не только впечатление извне, подобные идеи высказываются самими китайцами. «Варварские племена с их правителями стоят ниже, чем китайское царство без правителей», — заявил китайский мудрец Конфуций в V веке до н. э. Некоторые китайские интеллектуалы утверждают, что никакая другая страна не слита настолько с собственной историей, как Китай. «Китайская история — плоть от плоти Китая… это место, где ясно понимаешь, что человек здесь в самой своей основе — homo historiens (человек истории)», — пишет сотрудник Национального университета Тайваня Хуан Чжунцзянь. Китайские должностные лица в своих высказываниях непременно с почтением обращаются к культурному и историческому наследию Китая, а послы Срединного государства в иностранных столицах никогда не упустят случая указать принимающей стороне на особый исторический статус своей страны.
Таким образом, нас объединяет с китайцами отношение к Китаю как к чему-то исключительному. Мы видим перед собой древний народ, объединенный письменностью, изобретенной в бронзовом веке, и придерживающийся принципов, уходящих в глубь веков ко временам Конфуция и древнего мистического учения даосов. Китайцы воспринимаются нами как исключительно самоуверенная, убежденная в своем культурном превосходстве, часто высокомерная нация.
На самом деле стоит взглянуть поближе, и мы обнаружим, что всеохватывающее культурное единство империи сильно преувеличено. Китай не только не является «вневременным природным феноменом», но также и его история вовсе не простирается в глубь веков на пять тысячелетий. Претензии на историческую непрерывность государственной традиции бессмысленны, а теория о вековой непроницаемости Китая для влияния чужеземных религий столь же хрупка, как разочаровавшие Диккенса шары из слоновой кости.
По существу одинаковы?
«Китайцы, независимо от того, живут ли они в Китае, на Тайване или в Гонконге, по существу одинаковы», — пишет работающий в Шанхае руководитель рекламного агентства Том Докторофф. Учитывая, что миллионы китайцев, не имея общего языка, не в состоянии даже объясниться друг с другом, это выглядит явным преувеличением. Согласно данным китайского министерства образования за 2007 год, лишь около половины населения страны владеет нормативным китайским языком. В городах эти цифры достигают 66 процентов, в то время как в сельских районах — всего лишь 45 процентов. Сотни миллионов китайцев в повседневном общении используют местные диалекты.
В деревне Чунволэй, на родине предков моего отца, местное население говорит на тайшаньском диалекте. В прошлом году мой приятель, говорящий на кантонском диалекте, побывал в Чунволэй. Мы сидели в придорожном ресторанчике за столом, ломившимся от местных деликатесов, таких как ломтики корня лотоса и суп из китайских грибов, и друг заметил, что ни слова не понимает из того, что говорят по-тайшаньски сидящие за соседним столом. И это невзирая на факт, что он живет всего лишь в двух часах езды на машине от Чунволэй! Если вы проедете через Гуандун в восточном направлении еще несколько часов, то попадете в город Чаочжоу, жители которого изъясняются на языке, непонятном остальному населению области.