Когда мы переехали подальше от центра Москвы, я задумался об уровне безопасности в районе. Понятно, что в любой части любого города можно встретить агрессивного алкоголика, и ограбить могут любую квартиру (поэтому здесь так популярны прочные железные двери с надежными замками). Я думал об общей атмосфере опасности и безопасности, которую сложно описать, но очень легко почувствовать. Я смотрел, как ведут себя жители этого района днем и по вечерам, как они держатся и как реагируют на события.
Я считаю русское общество жестоким. В нем физическое проявление агрессии — всегда на поверхности, всегда рядом. Однажды вечером, выходя из метро в час пик, я увидел, как двое незнакомцев подрались, не сказав друг другу ни слова. Первый, выйдя из стеклянных дверей, просто и спокойно ударил второго, перешедшего ему дорогу. Тот упал на землю. Люди продолжали входить и выходить из метро, не обращая внимания на лежащего. После этого инцидента я стал еще внимательнее следить за людьми вокруг себя, чтобы внезапно не превратиться в цель.
Тем не менее, как и другие иностранцы, я говорю, что ценю чувство порядка и безопасности, которое ощущаю в метро и на улицах центра Москвы в любое время дня и ночи. Вероятно, это один парадоксов жизни в России.
Так что я смотрел на теперь уже «свой» район Москвы взглядом иностранца — с недоверием. Русские, бывающие во Франции по делам, как правило, живут в роскошных отелях в Париже или в других городах. Туристы в основном посещают красивые места: центр Парижа, Лазурный Берег, горнолыжные курорты Французских Альп. Многие русские, даже не бывавшие во Франции, знают о замках Луары, аббатстве Мон Сен-Мишель и о многих других замечательных туристических объектах. Но мало кто из русских бывал во французских пригородах.
А проблема пригородов Франции стала национальной. Вокруг крупных городов были когда-то «бедные районы». Там жили рабочие-коммунисты, поэтому те места прозвали «красными пригородами». Сегодня там живут иммигранты — как недавно приехавшие, так и давно обосновавшиеся во Франции. Многие из них получили французское гражданство, другие — еще нет, третьи живут нелегально. И за последние тридцать лет «красные пригороды» стали крайне неприятным местом. Некоторые районы полиция еще контролирует, и нужно просто избегать некоторых улиц и некоторых станций метро в ночное время. В других районах постоянно творятся бесчинства и часто горят автомобили. В третьих появились так называемые «зоны беззакония». Большинство магазинов закрыты, потому что на них часто нападали группы «молодых»; эти же люди часто атаковали автобусы, из-за чего транспортники стали часто бастовать, а подвальные помещения и входы в здания используются для незаконной торговли наркотиками. В некоторые районы полиция и заходить побаивается без серьезной огневой поддержки. Из домов часто нападают на полицейские и пожарные машины, на кареты «скорой помощи». Все это происходит каждый день в районах, которые примерно на десять километров удалены от исторического центра Парижа. В других крупных городах — та же беда. Для французов, у которых нет денег переехать из плохого района в хороший, жизнь превращается в ад. Я помню фразу из репортажа телеканала FR2 об этих районах: пятнадцатилетняя девушка сказала журналисту, что «предпочла бы быть арабкой или черной, потому что жизнь для меня в этом районе была бы легче».
В Париже остро не хватает жилья. Квартиры в центре дороги и недоступны. Те, кто приезжает работать в Париж, не имея достаточных средств для жилья в центре, сталкиваются с серьезной проблемой выбора: либо район далеко от центра города и опасных пригородов, либо тихий и спокойный район в пригороде (но для того, чтобы найти такой, нужно изучить всю доступную информацию).
Вот о чем я размышлял, переселяясь в спальный район на востоке столицы, километрах в десяти от центра. Я никого не знал в этом районе и беспокоился о том, какой может быть здешняя повседневная жизнь. Во время моих первых прогулок по району я был начеку и внимательно вглядывался в лица незнакомцев. Я пытался понять, что они за люди, и побаивался всего того, о чем читал в западной прессе, — русской мафии, бандитов и подобных вещей.
Район оказался тихим, а «мультикультурность» населения — беспроблемной.
В моем районе нашлось много гастарбайтеров, выходцев из Центральной Азии и с Кавказа. Это до сих пор меня удивляет, но русское общество вообще мультикультурно. Консьерж в нашем подъезде из Кыргызстана, и я не знаю, кто из нас сильнее удивился, когда мы заговорили о своем происхождении. Возможно, я был первым французом, которого встретил тот немолодой киргиз.