Сражение Кришны и Калии. Рисунок неизвестного индийского автора, XVIII в.
Метрополитен-музей, Нью-Йорк
При виде этого зрелища, страшного, как пасть смерти, Мадхусудана[5] подумал: «Должно быть, это пристанище зловредного Калии, чье оружие — яд, мерзкого змея, которого я однажды победил. А теперь вся река Ямуна отравлена им до самого устья, так что ни скот, ни жаждущие люди не могут пить речную воду. Я должен укротить змеиного царя, чтобы жители Враджи могли спокойно и безбоязненно передвигаться по окрестностям. Я для того и снизошел на землю, чтобы умиротворить жестокосердных созданий, призванных сеять зло. Заберусь-ка я на то раскидистое дерево кадамба и прыгну прямо в омут к змею, который питается ветром!» Подумав так, Кришна подоткнул свое одеяние и прыгнул в омут к змеиному царю.
Прыжок Кришны так взволновал огромный омут, что вода захлестнула даже самые отдаленные деревья, которые загорелись от ядовитых брызг, разносимых ветром; и всё вокруг заполнилось обжигающим пламенем.
Оказавшись в змеином омуте, Кришна дерзко ударил рукой по воде. При этом звуке змеиный царь Калия тут же явился к нему — и глаза его были медно-красными от гнева. Его окружали другие ядовитые змеи, питающиеся ветром, чьи пасти источали огненный яд, и их сопровождали сотни змеиных жен в прекрасных ожерельях и великолепных браслетах, которые звенели при каждом движении их тел.
И вот змеи взяли Кришну в кольцо, обвивая его своими телами и кусая ядовитыми зубами. Когда пастухи увидели, что Кришна упал в омут и змеи опутали и сдавливают его своими телами, они бросились бежать во Враджу. Переполняемые горем, они громко кричали: «Кришна оступился и упал в омут Калии, и змеиный царь сожрет его заживо! Скорей бегите туда!»
Пораженные такой вестью пастухи и их жены поспешили к реке, а впереди всех мчалась Яшода[6]. «Где же, где же он?» — взволнованно кричала толпа женщин-пастушек, которые, сбивая ноги, бежали за Яшодой. Отважные пастухи Нанда и Рама также спешили к Ямуне, надеясь спасти Кришну. И вот они видят его, беспомощного и обвитого змеиными кольцами, во власти змеиного царя. Взглянув в лицо своего сына, пастух Нанда, удивительный провидец, замер без движения, и так же замерла госпожа Яшода. А другие пастухи, отчаявшиеся от горя, глядели, рыдая, и дрожащими голосами молили Кешаву[7] с любовью. <…>
Когда Кришна услыхал мольбы пастухов, на губах его расцвела улыбка и одним движением он раздвинул змеиные кольца, освобождая свое тело от пут. Руками Кришна нагнул среднюю голову змея, украшенную изогнутым капюшоном, мощным прыжком вскочил на голову змея и стал танцевать на ней. Под пляшущими ногами Кришны змеиный капюшон раздувался с каждым дыханием змея. Лишь только змеиная голова увеличивалась, Кришна снова и снова топтал ее. И вот задавленный Кришной змей содрогнулся и потерял сознание, и рвало его кровью под ударами посоха Кришны.
Когда змеиные жены узрели царя змей с согнутой шеей и склоненной головой над потоком крови, льющимся из его пасти, они подступили к Мадхусудане и горестно взмолились: «Верховный бог богов, славный своим всезнанием, не имеющий себе равных, несказанный божественный свет, включающий в себя верховное божество как часть малую. Имя твое иные божества восславить не в силах. Как же тогда мы, простые женщины, можем описать тебя словами? <…> Добродетель милосердна к несчастным созданиям и глупым женщинам, так прости же ты это жалкое создание, ты — кто славен своим всепрощением! Ты опора всего мироздания; а он всего лишь ничтожный змей. Под твоей пятой он скоро испустит дух! Может ли этот слабый, поверженный змей сравниться с тобой, о прибежище всего живого? И ненависть, и сострадание — всё во власти верховной сути, о Бессмертный! Прояви сочувствие к этому змею, быстро теряющему силы, о владыка мира. Наш супруг погибает! О владыка Вселенной, подари нам его жизнь, как милостыню!» <…>
Затем и сам Калия взмолился о пощаде: «Я не в силах восславить тебя и оказать тебе почести, верховный бог богов, но прояви ко мне жалость, о Бог, чья единая мысль есть сострадание! Я был рожден среди змеиной расы, которая славится жестокостью; ибо это истинная природа змей. Но в этом нет моей вины, Ачьюта[8], ибо ты сам испускаешь и поглощаешь целый мир; сословия, порядки и обычаи — всё назначено тобой, нашим творцом… Теперь я бессилен, утратив свой яд. Ты подчинил меня, Ачьюта; так сохрани мне жизнь! Приказывай — я повинуюсь!»