Елагину есть что вспомнить и из личного опыта: его отец, поэт Венедикт Март, был в СССР арестован и расстрелян. Воспоминания об этом раз за разом пробиваются среди строк его стихов. Вплоть до стихотворения «Амнистия», где он с горечью констатирует, что палачи, убившие его отца, ему теперь «простили», – и готовы бы позволить вернуться на родину.
Полагаю, зря автор предисловия к сборнику, Е. Витковский, ищет Елагину извинений: он, мол, лишь случайно остался в оккупированном немцами Киеве… Были у него все, самые резонные причины от советской власти бежать, – даже не разбирая куда! Что его там, в большевицкой России, рано или поздно бы ждало, – он нам деловито и точно рассказал: «И расправу учинят, и суд – Надо мной какие-нибудь дяди – И не просто схватят и убьют, – А прикончат идеалов ради».
Жаль, что сборник является далеко не полным. Исключены не только переводы (а ведь они бы тоже интересны), но, и все, что издателям показалось «недостаточно серьезным». Что бы было, если бы применять подобный критерий при публикации, скажем, Пушкина, А. К. Толстого, Некрасова… Даже дивная короткая комедия «Портрет мадемуазель Таржи» едва не подверглась оказывается отвержению! А она по уровню и напоминает нам пьесы Ростана и Мюссе в том же роде. И очень хорошо, что Елагин не был однообразен и его творчество не во всем на одно лицо!
Витковский удивляется стихотворению, где Елагин выражает сожаление, что не погиб вместе с жертвами выдач в Кемтене и Лиенце. Но мы-то его понимаем очень хорошо! Там уничтожили лучшее, что оставалось от России, и умереть там было, подлинно, честью. А что Елагину не пришлось попасть в РОА, – и потом под нож, – так это уж так: у каждого была в военные годы своя судьба, порою и чисто случайная.
Попав в США, поэт отнюдь не чувствует себя в раю. Идиотизм американской жизни ему кидается в глаза и находит выражение в его творчестве: «Брошу в церковь динамит, – Сразу буду знаменит». И обобщенный им опыт от Америки мы находим в чертах восседающего на крыше нью-йоркского небоскреба драконе, урчащем: «Я люблю девчонок хрупких, – Поутру, поутру. – Я их прямо в мини-юбках – Так и жру, так и жру!».
Елагин был человек высокой культуры. Ссылки у него на русскую и иностранную литературу, – всегда умеренные и кстати, – ясно об этом говорят. Любопытно явное влияние на него Грина, – одного из кумиров подсоветской – и антисоветской – интеллигенции времен нашей молодости.
«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Среди книг», 19 февраля 2005, № 2765, с. 4.
Дима, «Волошки», поэзия (франко-украинское издательство «Громада», Париж, 1947)
Всякому, кто хочет услышать новой эмиграции, следует прочесть эту книжку. Не будем пугаться того, что она написана на украинском языке. Кто из нас захотел бы действительно отнять у народов России право мыслить на родном языке и строить свою самобытную культуру? Что нас ранит и отталкивает, это то неистовое русофобство, в которое нередко скатываются представители национальной интеллигенции этих племен. Но к чести автора «Волошков» («Васильки») – юной поэтессы, скрывшей свое имя псевдонимом «Дима»[202], ни тени антируссизма нет в ее сборнике. Будем надеяться, что его нет и в ее сердце.
Стихи, лежащие перед нами, в кокетливой белой с золотом и синью обложке, отмечены явным талантом, позволившим автору с силой и блеском сказать то, что переживают многие, передать чувства беженской массы, чувства тех «перемещенных лиц», о которых так много говорится лжи, которые прошли всю Европу в поисках свободы и лучшей доли, и в судьбе которых так много общего, к какой бы национальности они ни принадлежали.
Вот воспоминания об утраченной родине:
Слеза, которая у героини стихотворения скатывается на географическую карту, жгучей каплей падает на сердце каждого из нас, и так и кажется, что перед мощною волною общего чувства должны рухнуть, как карточные домики, все разделяющие нас перегородки, созданные из зловещего материала ненависти между национальностями и партийными группировками.
202
Дима – псевдоним украинской поэтессы и актрисы Диамары Алексеевны Ходимчук (род. 1925). Во время оккупации была вывезена в Германию, затем жила в Париже, играла в Украинском театре-студии, которым руководила ее мать. С 1959 в США. Автор нескольких поэтических сборников.