Миф, удивительно близкий по смыслу азиатским, известен североамериканским индейцам шастика. Вначале у солнца было девять братьев, пылающих так сильно, что мир едва не погибал. Столько же братьев было и у луны, и они испускали холод, от которого люди по ночам замерзали чуть не до смерти. Койот убил лишние солнца и луны и спас людей. Легенду о пяти солнцах записал в Перу один из испанских путешественников XVI века. Североамериканские бильчула сохранили предание, поразительно напоминающее древнегреческий миф о Фаэтоне. Однажды сын испросил у отца-солнца разрешение на один день занять его место. Забыв данные ему наставления, он разом зажег все солнечные факелы и едва не спалил землю. Разгневанный отец свергнул его с неба и превратил в грызуна[7].
Нет необходимости связывать происхождение легенд этого типа с теми или иными астрономическими явлениями. Перед нами — мифы о сотворении вселенной, о той начальной стадии ее существования, когда она еще находилась в состоянии, близком к хаосу. Подтверждением мифологического происхождения этих легенд служат среди прочего и характерные персонажи, убивающие светила и уменьшающие космический жар. Им приписываются многие другие подвиги на благо людей. В большинстве случаев эти персонажи наделяются животными чертами, обычно птичьими (Оадзымы — птица, стрелок и также косвенно связан с пернатыми). Иными словами, они относятся к разряду животных-демиургов и культурных героев, творящих космос, точнее сказать, упорядочивающих его, поскольку наиболее архаичные космогонические мифы не знают творения как такового и повествуют преимущественно об улучшении уже существующего, но еще очень несовершенного мира. Подтверждением космогонического характера сказаний о нескольких солнцах может служить нивхский вариант, где прямо говорится:
Далее рассказывается, как одна из синиц убила два лишних солнца и две луны и вновь возродила человеческий род.
Не противоречат ли изложенные мифы тому, что было сказано выше о сравнительно позднем появлении представления об огне как мировой стихии, из которой созидается космос? Ведь приведенные свидетельства весьма архаичны и уходят корнями в глубокую древность. Думается, противоречия здесь нет, ибо космический жар, о котором говорят мифы, существенно отличается от стихии огня натурфилософских концепций. Прежде всего в большинстве мифологических текстов мотив укрощения огня и сотворения из него пригодного для обитания мира фигурирует в неявном виде и вычленяется только аналитическим путем (нивхский вариант — исключение из этого правила). Далее, чрезвычайно показательно то обстоятельство, что в отличие от огня и эфира, скажем Гераклита и Парменида, в мифах огненная стихия выступает не как самостоятельная отвлеченная субстанция, но как сугубо материальная эманация конкретного физического объекта — солнца. Если древнегреческие философы считали солнце и звезды порождениями вселенского пламени, то в мифах, наоборот, небесные светила вызывают мировой пожар. Огонь, таким образом, мыслится не первопричиной, а пусть и очень важным, но все-таки всего лишь следствием.
В пользу этого говорит и то, что в наиболее древних пластах мифологии и фольклора огонь оказывается тесно связанным с антагонистичными ему стихиями — землей и водой. Возьмем, к примеру, мифы о добывании огня. Их можно разделить на два типа: в одних герои приносят огонь с неба (как, скажем, Прометей), в других — добывают его из-под земли или воды. Последний тип более древен. Предание североамериканских индейцев чероки рассказывает, что поначалу в мире не было огня и потому царил ужасный холод. Но однажды Гром метнул молнию в полое дерево, росшее на острове, и оно загорелось. Звери, увидев дым, стали совещаться, как быть. Первым за огнем отправился ворон и, опаленный, вернулся ни с чем. За ним попытали счастья совы и змеи, но только водяному пауку удалось добиться цели. Здесь интересно то, что огонь помещается на острове, т. е. в окружении воды, как бы в ней самой, и соответственно главная трудность в его добывании состоит в преодолении водной преграды. Согласно мифу маори (Новая Зеландия), огонь людям принес великий герой Мауи. Для этого ему пришлось спуститься под землю к своей прабабке Махуике. Только с огромным трудом смог он вырваться из раздутого ею бушующего пламени.