Выбрать главу

В том же году в России перед маневрами Варшавского военного округа был издан приказ, где, в частности, говорилось:

«На летчика может быть возложено:

1) Производство разведки противника.

2) Поддержание связи.

3) Нанесение материального или морального вреда врагу бросанием с высоты взрывчатых веществ.

4) Уничтожение змейковых и управляемых аэростатов и самолетов противника.

5) Точное определение укреплений и их фотографирование.

Увидя самолет или дирижабль, войска должны:

1. Обстрелять его залповым ружейным и пулеметным огнем, а если самолет кружит­ся над одним пунктом, то и артиллерийским. При этом нужно заметить, что в по­следнем случае важно не поражение самолета, а образование около него воздушных вихрей, что заставит летчика, которому будет трудно держаться, уйти возможно скорее; в удачном случае возможно вихрями, образуемыми артиллерийскими снаряда­ми, сбросить самолет на землю…

8. Прожекторами нужно пользоваться, чтобы слепить неприятельского летчика при ночном полете, направляя луч навстречу самолету».

Однако в «Современной войне» Незнамова 1912 г. говорилось: «Метанию взрывчатых веществ мы не считаем возможным придавать серьезное значение не только теперь, но и в будущем: низко опускаться позволять не надо аппаратам, а с большой высоты эта игра не будет стоить свеч. Если отдельные случаи разрушения мостов, складов и т. п. могли бы иметь место, современная техника сумеет быстро справиться с ними, лишь бы были под рукой нужные средства».

Война между Мексикой и США, итало–турецкая и Балканские войны опробовали в деле боевую авиацию, в т. ч. морскую, и бронеавтомобили.

Снова возрос расход боеприпасов — например, заместитель болгарского главноко­мандующего генерал Радко–Дмитриев считал запас в 350 снарядов на орудие достаточным лишь на 2—3 дня. Выявилось преобладание расхода снарядов над патронами, характерное для будущей мировой войны — на каждую винтовку приходилось по 300 патронов, в то время как на орудие: по 900 снарядов. По подсчетам врача в болгарской армии, на одного убитого турка пришлось 150 выпущенных пуль и 90 снарядов и шрапнелей. Позднее перебегание сербской пехоты в Кумановском сражении — сначала отделениями, затем одиночными бойцами, с окапыванием и одновременным огнем (5 человек в отделении окапываются, 5 — стреляют), вошло в примеры тактики. Болгары яростными атаками, в т. ч. ночными, казалось, доказали преимущество наступления, но были отбиты на Чаталджинской укрепленной линии — с прожекторами, проволочными заграждениями, фугасами, броне­куполами и автоматической подачей снарядов из бетонированных казематов.

Еще с 1910 г. Форд поставлял в революционную Мексику подвижные пулеметные точ­ки на базе «Форда–Т».

В октябре 1911 г. итальянцы впервые провели воздушную разведку турецких войск в Ливии с самолета. 1 ноября лейтенант Гавотти, пилотируя германский «Таубе», с высоты 700 м сбросил четыре гранаты по 4,4 фунта (порядка 2 кг), позднее на ту­рецкие позиции сбрасывались бомбы в 10 кг с картечью в массивном корпусе. До того, начиная с 11 октября, летчики с 800—1000 м заблаговременно предупреждали об атаках противника и передавали сообщения, а с аэростатов корректировали ар­тиллерийский огонь. За полгода капитан Моизо (Moizo) сделал 82 вылета и стал первым пилотом, попавшим в плен — при разведке в сентябре 1912 г. отказал мотор, двумя неделями раньше, 25 августа, Пьетро Манзини погиб при аварии. Высота бом­бометания с дирижабля (сброс 28 бомб в марте 1912 г.) составила 1 км. Первая попытка ночной бомбардировки была сделана 11 июня 1912 г.

Французы (первый боевой вылет состоялся 17 февраля 1912 г. в Алжире) и испанцы в Северной Африке сбрасывали, по сведениям Энтони Уильямса, гранаты, бомбы и стальные стрелки.

В балканской войне авиация действовала чрезвычайно вяло — летчики, преимуще­ственно иностранцы, не были организованы, за исключением отряда Щетинина в четыре самолета, который выполнил около 20 полетов над осажденным Адрианополем, сбрасывая бомбы в 10 кг, также обучая болгарских офицеров пилотированию, наблю­дению и бомбометанию.

После маневров 1912 г. французский генерал Галлиени признал, что армия, лишен­ная воздушной разведки, будет слепой по сравнению с армией, располагающей воз­душными средствами.