Характерно, что эти же недостатки скажутся и в последующих операциях, когда зимой 1915 г. выбор целей операций на стратегическом уровне метался от Восточной Пруссии до Карпат.
Плюс лучшая организация и развитая дорожная сеть давали немцам возможность быстрее перебрасывать войска — по выражению Головина, в сентябре «мы оказывались в положении пешехода, состязающегося с железной дорогой» — русским частям приходилось делать по колено в грязи пешие переходы в 30—50 км («неутомимость» имела свои пределы), тогда как германские части спокойно отдыхали в вагонах. Железные дороги Восточной Пруссии могли пропускать 550 эшелонов в сутки. Любопытно, что, по мнению Н. Морозова, успешность железнодорожных перебросок германских дивизий против армии Самсонова в значительной степени была обязана командировке на станции погрузки специальных офицеров Генерального штаба, моментально устранявших на месте все трения.
К началу сентября армии Северо–Западного фронта потеряли более 160 000 человек, германская армия — 18 500. Всего в Восточно–Прусской операции были потеряны до 245 000 человек, из них почти 135 000 — пленными. Немцы за два месяца боев потеряли 3867 погибших, 7053 пропавших без вести и 21 987 раненых, причем 20 415 за это же время были возвращены в строй. В плену оказались 3000 германцев.
В ноябре командующий Северо–Западным фронтом генерал Рузский дал в войска телеграмму: «Если я не могу рассчитывать на элементарную доблесть войск, если целые корпуса отскакивают на десятки верст под давлением лишь передовых частей противника, не оказывая врагу никакого сопротивления, то я, как главнокомандующий, не могу ни комбинировать никаких оперативных планов, ни нести за них какой‑либо ответственности».
Что дала жертва русских войск союзникам? Да, немцы в разгар битвы на Марне перебросили в Восточную Пруссию два корпуса и кавалерийскую дивизию — менее 40 000 человек. Однако те же немцы выделили два корпуса против бельгийского Антверпена и три бригады против французской крепости Мобеж (по подсчетам Нелиповича—до шести корпусов). Даже Восточная Пруссия, которой они вполне готовы были пожертвовать во имя общей победы, теперь стала объектом для срочного спасения. Причем победа при Танненберге–Сольдау была достигнута имеющимися там силами еще до того, как переброшенные войска вступили в бой.
Нелипович отмечает, что к началу Восточно–Прусской операции (17 августа) угрожающего положения во Франции… просто не было — французы имели численное преимущество и наступали в Лотарингии и Вогезах. Причем переброшенные на восток два корпуса из осаждавших крепость Намюр войск к битве на Марне также не успевали.
На Западном фронте, по подсчетам Галактионова, 7 дивизий были переброшены на левое крыло; 4 дивизии переброшены на Восточный фронт; 4 дивизии осаждали Антверпен; 2 — Мобеж; 1 дивизия — Живе; 2 дивизии находились между Тионвилем и Верденом для предотвращения наступления французов из района Верден—Гуль. Оккупационные войска, по статистике Нелиповича, выросли почти втрое — до 67 000 человек, тыловые и этапные службы — с 25 000 до 161 000 человек. Наконец, 8 корпусов второразрядных войск были или уже растрачены, или еще не сформированы.
Поэтому германские войска, чтобы избежать еще большего растягивания фронта и быстрее уничтожить противника, вместо обхода Парижа с северо–запада устремились на юго–восток, к реке Марне, подставившись под фланговый удар. Добавились несогласованные действия отдельных армий и чрезмерно паническая реакция на первые успехи французов. Ошибки во время сражения допускали обе стороны, и это неудивительно, просто немцы совершили их больше. Одной из наиболее грубых ошибок стала, по мнению Галактионова, попытка прикрыть разрыв в 50 км между армиями одной кавалерией и задержать ею на несколько дней значительно превосходящего противника, для чего кавалерия не была приспособлена.
Германские войска потеряли в августе примерно 136 500 человек — 18 662 убитых, 28 553 пропавших без вести и 89 902 раненых, из них вернулись в строй 39 898 человек. Французы и англичане потеряли порядка 240 000 человек, но сорвали весь германский план войны. На Марне потери немецких армий составили 10 602 убитых, 16 815 пропавших без вести и 47 432 раненых, союзники потеряли 45 000 убитых, 173 000 раненых и 50 500 пленных. Да, соотношение потерь и здесь было в пользу немцев, но не была выиграна война. Поэтому Марна стала шагом к поражению.
Кроме того, план Шлиффена изначально составлялся при ослабленной поражением в Русско–японской войне России, небольшой армии Франции и пассивной Англии. К 1914 г. все изменилось. Еще генерал Сикорский в начале 1930–х писал, что «план Шлиффена был слишком бумажным и вовсе не считался с условиями, которые через десять лет оказали столь решающее влияние на его выполнение. Известно также, что если бы даже Шлиффен был жив и сам руководил действиями в согласии со своим планом, составленным за десять лет до этого, то, натолкнувшись на непреодолимые и непредвиденные для него затруднения, он, по всей вероятности, не достиг бы намеченного успеха, приспосабливая собственные оперативные намерения к событиям, происходящим в 1914 году во Франции». Он считал план Шлиффена лишь планом сосредоточения, а не планом операций. Теренс Зубер, изучив уцелевшие немецкие документы, недавно пришел к похожему выводу — наиболее известный план Шлиффена требовал слишком большого количества несуществующих дивизий и усилий по их переброске. Если в 1904—1905 гг. Германия располагала на западе 50—60 дивизиями, в 1914 г. — 70, то по замыслам Шлиффена требовалось перевезти и задействовать 96 дивизий.